Неужели бабушка и дедушка такие бедные, что у них нет другой посуды? Эта мысль заставила Холли перестать думать о собственных несчастьях. Прежде чем она успела шепотом задать этот вопрос маме, дверь в конце очень длинной комнаты открылась и вошла бабушка.
Если дедушка оказался гораздо ниже, чем представляла себе Холли, бабушка была гораздо выше. Она худая и ходит чуть сгорбившись, будто очень торопится туда, куда идет, и голова у нее всегда впереди тела. Волосы лежат на голове плотным узлом, и из этого узла торчат два гребня с блестящими камнями — красным и зеленым. На носу очки, в красной оправе, круто загнутой по углам. И сидят они на месте не очень надежно: бабушка постоянно поднимает руку и поправляет их. На ней свитер, хотя в комнате от огня очень тепло (по другую сторону от стола есть еще большая печь). Уэйды уже сняли свои плащи и пальто. Поверх свитера и яркой юбки-шотландки на бабушке большой передник со множеством разноцветных пятен и полос, так что можно только догадаться, что первоначально передник был белым.
— Слава Господу за его милосердие. Вот и вы, целые и невредимые. И как приятно видеть тебя, доченька! — Она протянула к маме руки, и мама оказалась в ее объятиях, как будто только к этому и стремилась.
— Он добр к нам, дитя. — Теперь мама спрятала лицо на плече бабушки. И Холли с непривычным страхом поняла, что мама плачет. — Он милосерден. Все будет со временем хорошо. Так было и с нами. Много черных дней было у нас в прошлом, у Лютера и меня. Но Господь всегда посылает в утешение что-нибудь хорошее. И я не верю, что Джоэл мертв. Никогда так не думай! Джоэл, он боец — он не утонет, не таков Джоэл!
— Садись сюда. — Бабушка отвела маму к креслу с высокой спинкой у огня. — В такой день словно сам дьявол насылает свою чуму. Отдыхай, доченька, и успокойся. Ты теперь дома и в безопасности — и Джоэл тоже будет здесь. Все со временем, как пожелает Господь.
Теперь мама слегка улыбалась, хотя щеки ее еще были влажные.
— Вы заставляете меня в это верить, мама Уэйд.
— Мерси… зови меня Мерси, дочь. Так лучше. Ну а теперь — вы, молодежь… — Она потрепала маму по плечу и повернулась к детям. Дважды поправила очки, как будто они нужны ей, чтобы в следующий раз, когда увидит внуков, обязательно узнать их.
— Холли, — кивнула она, — и Крокетт, и Джуди…
— Папа зовет меня Банни, — заговорила Джуди. Лицо бабушки сморщилось в улыбке.
— Правда? Ну, он всегда всех называл по-своему. Но всегда эти имена подходили. Посмотрите на часы! Лютер хочет есть, вы, наверно, тоже. Подкрепиться не хотите?
