— Это наверняка оно! Конечно, то, что показывали в Нью-Йорке, было копией. Но в нём что-то чувствовалось, несмотря на уродство… Я уверена, что проклятие хорошо продумано. Если бы оно обрушилось на знаменитую коллекцию герра Геринга, например…
— Я тоже на это надеюсь! Это как раз то, что нужно вешать на шею разбойников. Но я не могу помочь в том, чтобы они его нашли. Даже при всей его уродливости — оно слишком хорошо для наци!
— Что ж, если проклятие хорошо нацелено, они могут попытаться повернуть его обратно, — засмеялся отец девушки. — Но мне грустно слышать, что Дом Норрисов закрыт. История его длинна и почётна.
— Только на время… — в голосе Лоренса сквозила решительность. — Мы снова откроем наши двери.
— Так с ними и надо поступать! — энергично кивнул Картландт. — Исходя из того, что я слышал об этой вашей островной империи, думаю, что у вас хорошие шансы заполучить свою собственность обратно. Говорят, что янки умеют вести дела, но я считаю, что мы должны уступить место голландцам там, где требуется по-настоящему тяжёлая работа. У вас есть всё, что для этого требуется.
— У нас есть всё, кроме времени. Ровно столько, сколько осталось до прихода маленьких людей с севера.
— Японцы? — улыбка мистера Картландта исчезла. Он медленно вертел бокал, вглядываясь в мутную жидкость, словно хотел прочитать будущее в её глубине. — Да. Никто так не слеп, как тот, кто не хочет видеть. Мы сидели на берегу годами, тщательно закрывая глаза, и теперь боимся их открыть. Я только надеюсь, что нас не захватят врасплох, пока мы дремлем. Вы, голландцы, не спали бы, это определённо. А что это за штука? — он с видимым облегчением прихлёбывал свой напиток. — Лучшее из того, что я пробовал к югу от экватора.
— Концентрат лимонного и других фруктовых соков, фамильный секрет здешнего слуги. Я практически жив благодаря ему с самого начала сухого сезона. Эта страна нелегка для неприспособившихся европейцев.
— Для любого белого, я бы сказал! — воскликнул Картландт.
— Папа вспоминает прошлый обед, — засмеялась Карла. — Нам подали что-то, именуемое риджефейблом, совершенно непроизносимое слово для слабо знающих голландский. Мы сидели перепуганные, пока вокруг все стучали тарелками. Как вы это делаете?
— Но риджефейбл — это хорошо! — запротестовал Лоренс.
— Я придираюсь не к качеству, а к количеству. После такого дня — прошлявшись по солнцепёку — я предпочла бы салат и ничего больше. А вместо этого передо мной появились, — она начала загибать пальцы, — рис, жареная утка, жареный цыплёнок, яйца, колбаса, рыба и тефтели, тёртый кокос, маринованные огурцы, картошка, несколько видов овощей, жареные бананы и утка по-бомбейски. Я даже не пыталась сосчитать тарелки с закусками. Мы, американцы, так жить не можем, во всяком случае, будем терпеть не больше месяца.
