Много неподвижных треугольников, прямоугольников, немного кругов; плавающих фигур было все одна-две; все они двигались медленно. Я оперлась руками о поверхность, на которой лежала и немного приподнялась.
Хотя от этого перед глазами у меня все закружилось, я упорствовала, пока головокружение не прошло, и рискнула сделать еще одно движение. Казалось, я лежала на поверхности скалы, смягченной, как подушечками, редко разбросанными кучками сияющих пылинок, на ощупь напоминающих очень мелкий песок. Несколько блесток пристало к моей коже, очертив контур ладони и пальцев, когда я подняла руку.
В целом я стала понимать, что вижу. Затем я насторожилась от того, что услышала. Где-то плакал ребенок, не навзрыд, как от гнева или разочарования, а жалостливо хныча, будто потеряв последнюю надежду. И находясь посреди этого странного мира, я не могла определить направление, откуда исходит плач. Но догадывалась, кто из моих подопечных его издавал.
– Оомарк, – позвала я, осознавая, что, возможно, в этом мире и звуки могут таить опасность. Но я должна была ответить на это рыдание.
Когда я произнесла его имя во второй раз, стенания ненадолго прекратились, и он спросил в ответ, будто не мог поверить, что здесь кто-то еще есть:
– Килда? Ведь, правда, ты Килда?
– Да. Где ты? – Мне показалось, он слева. И я надеялась, что мне не придется смотреть на мельтешащие предметы, чтобы найти его.
Кое– как я встала на ноги, и после секунды-другой головокружения обнаружила, что могу волочить ноги, хотя лодыжка болела сильнее, чем раньше.
– Ты где? – повторила я, не получив ответа.
Снова раздался его голос, низкий и напуганный:
– Я… я не знаю.
– А Бартаре с тобой? – В тот момент я надеялась, что нет. Я была не в том состоянии, чтобы меряться с ней силой воли. Мне нужно было время, чтобы взять себя в руки.
– Нет.
– Можешь сказать мне, где ты? Что вокруг тебя? – Я пыталась сориентироваться по фигурам, очевидно, достаточно неподвижным, чтобы служить ориентиром. Один темно-малиновый конус не двигался с того момента, как я впервые посмотрела на него, а немного выше – ярко-зеленый треугольник, а слева от них буро-оранжевый цилиндр. Мне показалось, что голос Оомарка исходит с той стороны, и если он видит те же фигуры, у меня будет ориентир.
– Тут большое дерево… и куст с желтыми ягодами… и какие-то камни… – Он говорил и хныкал в перерыве между словами.
То, о чем он говорил, было невозможно.
– Ты… ты уверен, Оомарк?
– Да! Да! Килда, пожалуйста, забери меня отсюда! Мне тут не нравится! Я хочу домой! Пожалуйста, Килда, ну приди же!
