Наконец мы достигли вершины большого голубого купола, и я увидел прямо под собой сверкающее сетчатое полушарие.
Голубой прозрачный купол находился под другим куполом, каменным, и в нем я увидел множество переходов, инструментальных панелей и механизмов. Тут и там расхаживали цари-жрецы, поглядывая на шкалы, время от времени поворачивая ручки своими хватательными крючками.
Я решил, что этот купол — какой-то реактор.
Посмотрел на полушарие под нами.
— Итак, это источник могущества царей-жрецов.
— Нет, — сказал Сарм.
Я посмотрел на него.
Он притронулся своими передними конечностями к трем местам по обе стороны груди и к одному за глазами.
— Здесь, — сказал он, — истинный источник нашего могущества.
Я понял, что он показывает на те точки, куда уходили провода у того молодого царя-жреца, что лежит на каменном столе в потайной лаборатории Миска. Сарм указал на восемь мозгов.
— Да, — сказал я, — ты прав.
Сарм разглядывал меня.
— Значит, ты знаешь о модификации сети ганглий?
— Да. Мне рассказывал Миск.
— Хорошо. Я хочу, чтобы ты понял царей-жрецов.
— Ты меня уже научил многому, — сказал я, — и я тебе благодарен.
Сарм, возвышаясь надо мной, стоя над голубым куполом, над лежавшей далеко внизу сияющей полусферой, высоко поднял антенны, повернулся и обвел ими обширное, запутанное, прекрасное, запретное пространство.
— Но есть такие, — сказал Сарм, — кто хотел бы уничтожить все это.
Я подумал, могу ли, навалившись всем телом, сбросить Сарма вниз.
— Я знаю, почему тебя привели в рой, — сказал Сарм.
— В таком случае ты знаешь больше меня, — ответил я.
— Тебя привели сюда, чтобы ты убил меня, — сказал Сарм, глядя вниз.
Я вздрогнул.
— Есть такие, — продолжал Сарм, — кто не любит рой, хочет, чтобы рой умер.
Я молчал.
— Рой вечен, — сказал Сарм. — Он не может умереть. Я не допущу его гибели.
— Не понимаю, — сказал я.
— Понимаешь, Тарл Кабот, — сказал Сарм. — Не лги мне.
Он повернулся ко мне и протянул антенны, их тонкие чувствительные волоски слегка дрожали.
— Ты ведь не хочешь, чтобы эта красота и мощь ушли из нашего общего мира?
Я посмотрел на невероятно сложную установку подо мной.
— Не знаю, — ответил я. — На месте царя-жреца, конечно, я не хотел бы, чтобы она погибла.
— Совершенно верно, — сказал Сарм, — и тем не менее среди нас есть такой — как ни невероятно, но он царь-жрец, — который предает свой род, который хочет, чтобы эта красота исчезла.
— Ты знаешь его имя? — спросил я.
— Конечно, — ответил Сарм. — Мы оба его знаем. Это Миск.
