— Вот свидетельство подлинного искусства, — сказал Сарм.
— Куск — один из величайших в рое, — подхватил Миск.
— А который из этих рабов синтезирован? — спросил я.
— А ты можешь определить? — Это опять Сарм.
— Нет.
Антенны Сарма задрожали и обвились друг вокруг друга. Он трясся, и я теперь знал, что это проявление веселья.
— Я тебе не скажу, — заявил он.
— Уже поздно, — заметил Миск, — а мэток, если он останется в рое, должен быть обработан.
— Да, — согласился Сарм, но ему, видно, не хотелось кончить насмехаться. Он указал длинной передней конечностью на двух мулов. — Поражайся их виду, мэток, — сказал он, — потому что они — результат работы царей-жрецов и самые совершенные образцы твоей расы.
Я в это время думал о словах Миска насчет «обработки», но Сарм меня раздражал. Раздражали и эти два серьезных красивых парня, которые с такой готовностью низкопоклонствовали перед помостом.
— Как это? — спросил я.
— Разве это не очевидно? — удивился Сарм.
— Нет.
— Они создавались симметрично, — объяснил Сарм. — Больше того, они умны, сильны и здоровы. — Сарм как будто ждал моего ответа, но я не ответил. — И они живут на грибах и воде и моются двенадцать раз за день.
Я рассмеялся.
— Клянусь царями-жрецами! — богохульная горянская клятва сама выскользнула у меня, она не очень соответствовала моему положению. Но царей-жрецов она не обеспокоила, хотя у любого члена касты посвященных вызвала бы слезы гнева.
— Почему ты сворачиваешь свои антенны? — спросил Сарм.
— Их ты называешь совершенными человеческими существами? — Я рукой указал на рабов.
— Конечно, — ответил Сарм.
— Конечно, — подхватил Миск.
— Совершенные рабы! — выпалил я.
— Наиболее совершенные человеческие существа, конечно, должны быть совершенными рабами, — сказал Сарм.
— Совершенные человеческие существа свободны, — возразил я.
В глазах рабов появилось выражение удивления.
— У них нет желания быть свободными, — заявил Миск. Он обратился к рабам: — Какова ваша величайшая радость, мулы?
— Быть рабами царей-жрецов, — ответили они.
— Видишь?
— Да, — согласился я. — Вижу, что они не люди.
Антенны Сарма гневно дернулись.
— А почему бы вашему Каску не синтезировать царя-жреца? — бросил я вызов.
Сарм, казалось, дрожит от гнева. Из его конечностей выскочили лезвия.
Миск не шевельнулся.
— Это было бы аморально, — сказал он.
Сарм повернулся к Миску:
— Будет ли Мать возражать, если я сломаю руки и ноги мэтоку?
— Да, — ответил Миск.
— Будет ли Мать возражать, если у него будут повреждены другие органы?
