Я поднял копье, и мои глаза, должно быть, ужасные в прорезях шлема, нацелились в сердце сидевшего на троне человека.
— Говори! — воскликнул я.
— Ларлы, — продолжал Парп, — тоже серьезная помеха.
Я закричал от гнева, готовясь бросить копье, но сдержался: я не мог просто так убить его.
Парп, улыбаясь, попыхивал трубкой.
— Весьма разумно с твоей стороны, — сказал он.
Я мрачно смотрел на него, гнев мой схлынул. Я чувствовал свою беспомощность.
— Понимаешь, ты не можешь причинить мне вреда, — сказал Парп.
Я удивленно смотрел на него.
— Не можешь, — повторил он. — Если хочешь, брось копье.
Я взял копье и бросил его к основанию помоста. Пахнуло жаром; я, ошеломленный, отступил. Потряс головой, чтобы разогнать алые круги перед глазами.
У подножия помоста лежала кучка пепла и несколько капель расплавленной бронзы.
— Вот видишь, — сказал Парп, — оно бы до меня не долетело.
Теперь я понял, какова цель кольца, окружавшего трон.
Снял шлем и положил щит на пол.
— Я твой пленник.
— Вздор, — ответил Парп. — Ты мой гость.
— Меч я сохраню, — сказал я. — Если он тебе нужен, тебе придется отбирать его у меня.
Парп добродушно рассмеялся, его маленькое круглое лицо затряслось на тяжелом троне.
— Уверяю тебя, — сказал он, — мне твой меч не нужен. — Хихикая, он смотрел на меня. — И ты не нужен, — добавил он.
— А остальные?
— Какие остальные?
— Остальные цари-жрецы, — сказал я.
— Боюсь, — ответил Парп, — что я здесь единственный.
— Но ты ведь сказал: «Мы ждем», — возразил я.
— Неужели я так сказал?
— Да.
— Ну, это просто оборот речи.
— Понятно, — сказал я.
Парп, казалось, встревожился, Что-то его отвлекало.
Он взглянул на купол. Становилось поздно. Парп, кажется, начинал нервничать. Он все чаще вертел в руках трубку, просыпал табак.
— Расскажешь ли ты о моем отце, о моем городе, о моей возлюбленной? — спросил я.
— Может быть, — ответил Парп, — но сейчас ты устал от пути.
И правда, я устал и проголодался.
— Нет, — сказал я, — мы будем говорить сейчас.
Почему-то Парп все больше нервничал. Небо над куполом теперь посерело и потемнело. Быстро приближалась горянская ночь, обычно темная, полная звезд.
Где-то далеко, может, сквозь какой-то коридор, ведущий к залу царей-жрецов, я услышал рычание ларла.
Парп, казалось, задрожал на троне.
— Царь-жрец боится ларла? — спросил я.
Парп захихикал, но не так весело, как обычно. Я не понимал причины его беспокойства.
— Не бойся, — сказал он, — они хорошо привязаны.
— Я не боюсь, — спокойно ответил я.
