низко склонившись, пересчитывают и делят между собой
крупные белые зерна соли
(ДЛЯ ДЯДИ МАРТИНА)
узкие тропки к вершине кряжа Каугаберге
зыбкие под смертельным сиянием солнца
где темнота обнимает мир за вершины
едем верхом все выше туда где дом
озарен так бесспорно взошедшей луной
дом который стоит как отдельное слово
сказанное на его языке
в доме свет:
это славно,
нам радостно
здесь нас ожидают
угли в камине еще багровеют
там где очаг там и беседа
свежий домашний хлеб
повидло из абрикосов и тутовых ягод
мы смакуем вино
мы выходим из дома и все еще слышим тепло
очага или собственно дома чего-то такого
чем согревается жизнь
так славно так хорошо
все здесь и больше нигде
только так и должно оставаться
и больше нет ни гостей ни хозяев
и нам радостно
мы пробуем воду что бьет
из горных ключей
мы смотрим на древние кряжи и пики
словно темная стража обступившие озеро
на звезды которые выше вершин
Крест над лощиной на юге
и на все остальные
они огоньки на дочерна выжженном поле
дом озаряем луной
и лягушки время жуют
растирают единственным зубом
и сверчки возносят хвалу
взойдущему завтра светилу
и нам радостно
мы не знаем как здесь называются звезды
деревья красивы однако темно
и этому веришь не видя
темно
мы слышим что здесь хутора
названы явно с горя
холодно и тяжело:
Неудачье, Нищий-Провал, Безнадега,
который всех выше тот зовется Проклятой Дырой
но это только слова
все равно хорошо
и нам радостно
быть с тобой
да не погаснет свет в доме твоем
да будут лягушки вовеки петь о тебе
да будут яблоки слаще с каждым годом
и лоза виноградная все зеленей над беседкой
да будут друзья приходя приносить вино
да будет тобою построенный дом
навеки пропитан геранью и коркой лимона
да будет твоя земляная стена
не сразу равзеяна ветром
да будет вода в кувшине еще светлей
да будут звезды горы и тишина
оберегать тебя и твою семью
нынче и завтра и каждое утро и вечер
и каждую ночь во все твои долгие дни
* "Дядя Мартин", он же "дядя Дао", философ (даосист!), которого
Брейтенбах навестил в январе 1973 года в его доме в горах
Каугаберге. Нигде в книге Брейтенбах не произносит его полного
имени.
x x x
Мне больше не нужно вспоминать вас по именам,
ни к чему подтверждение факта вашего бытия:
дедушка Ян, бабушка Анни, дедушка Хендрик, бабушка Рахель,
и дальше
седые ветви родословного древа.
Ныне земле в единую корку
впечатала их,
и тех, кто был до них,
о святые
черные, желтые
хозяева Африки.
