– Спокойно! – властно приказал волчице Гарион.
– Какое оскорбление! – зарычала она.
– Не он выдумал это слово. Он ни в чем не повинен!
– Она поджарая и несомненно проворная, – продолжал барон, – а золотые глаза ее с первого же взгляда изобличают в ней ум, коим она явно во много раз превосходит бастардов, заполонивших сие королевство. Не соблаговолите ли, господин рыцарь, открыть мне, какой она породы?
– Это волчица, барон, – ответил Гарион.
– Волчица? – воскликнул барон, проворно вскакивая на ноги. – Надо бежать, покуда сей дикий зверь не ринулся на нас и не разорвал в клочья!
То, что сделал вслед за этим Гарион, с полным правом можно было бы назвать бахвальством, но именно такое поведение частенько производит наиболее сильное впечатление. Он протянул руку и почесал у волчицы за ушами.
– Храбрость ваша не знает границ, господин рыцарь! – восхитился барон.
– Мы с нею друзья, барон, – поведал ему Гарион. – Мы связаны прочнейшими узами, кои превыше человеческого понимания.
– Сестра от души советует тебе прекратить, – тихо прорычала волчица, – если не желаешь лишиться лапы!
– Ты не сделаешь этого! – воскликнул он, проворно отдергивая руку.
– Значит, ты все же не вполне в этом уверен? – оскалилась волчица, изображая нечто весьма отдаленно напоминающее улыбку.
– Вы говорите на языке зверей? – ахнул барон.
– Я знаю несколько звериных языков, господин барон, – ответил Гарион. – Вы, без сомнения, знаете, что у разных зверей и наречия тоже различны. Правда, я не постиг еще змеиного языка – полагаю, для этого язык у меня неподходящей формы.
Барон неожиданно рассмеялся.
– Да вы шутник, господин рыцарь! Многое из сказанного вами мне предстоит еще долго осмысливать, а все остальное достойно лишь восхищения. Итак, перейдем к делу. Что соблаговолите вы поведать мне о цели ваших странствий?
– Будь предельно осторожен, Гарион, – предупредила волчица.
Гарион задумался.
– Как вам, вне сомнений, ведомо, господин барон, – начал он, – в большом мире ныне царит зло и великая смута...
Он был предельно честен, ибо в мире смута царит всегда, да и зла предостаточно.
– И цель моя, равно как и присутствующего здесь отважного друга моего, – противостоять этому злу. Известно вам также и то, что слух, словно брехливый пес, может опередить нас и донести наши имена – ежели бы мы опрометчиво назвали их – до слуха отвратительных негодяев, на которых и идем мы войной. Тогда злобный враг наш, прослышав про наше приближение, насторожился бы, и его приспешники могли бы подстеречь нас в засаде. Вот почему должны мы скрывать наши лица под забралами и остерегаться называть наши имена, которые, надо вам доложить, пользуются некоторой славой в большом мире.
