Анна. Не ропщи. Что бы теперь сказал на это милейший Швейк, - ведь у него, очень может быть, и печеной картошки нет.
Балоун. Это правда. Но всегда можно помочь себе в беде. В Пудоницах, когда моя сестрица выходила замуж, собралась целая куча народа. Тридцать человек сошлось в пудоницком трактире, парни и молодки, да и старики явились тоже. А чего только не подавали: суп, телятину, свинину, курятину, целых двух телят и пару жирных свинок - целиком, от головы до хвоста, с гарниром кнедлики и тушеную капусту бочками, и сперва пиво, а потом водку. Я только знал, что тарелка моя ни разу не пустела и что после каждого блюда я опрокидывал кружку пива или чайный стакан водки. И вдруг наступила тишина, как в костеле, - это когда внесли жареную свинину. Все это были добрые люди, особенно когда они вот так сидели рядышком и наедались досыта, за любого я поручился бы головой. И, между прочим, самые разнообразные типы были среди них, к примеру скажем, судья из пльзенского окружного суда, в частной жизни совершеннейшая кровавая собака, особенно для карманников и батраков. Но человек за едой безвреден.
Копецка. В честь пана Балоуна я спою песню о "Чаше". (Поет.)
Заходи, любезный гость,
Здесь готовят вкусно.
Ты не пробовал небось
Бигос наш капустный?
Крышу надобно иметь,
Ковырять в тарелке снедь.
Все сполна получишь за
Восемьдесят грошей.
Мы тебе окажем честь
Без рекомендаций,
Если нос на роже есть,
Можешь наедаться.
Словом, друг, приветлив будь,
Не гордись, не в этом суть,
Пиво сыром заедай,
Да скорей вноси свой пай:
Восемьдесят грошей.
Утром пьяницы встают:
- Как погода, дети?
Наш трактир - пивной приют
На земной планете.
Принят каждый человек,
Нам не страшен дождь и снег,
И пускай гремит гроза.
Ты обед получишь за
Восемьдесят грошей!
Все подхватывают припев.
Балоун. И когда они сказали моему дедушке, который служил счетоводом в налоговом управлении, когда они сказали ему в клинике на Панкраце, что ему следовало бы воздержаться, иначе он ослепнет, - покойный дедушка ответил: "Я досыта насмотрелся, но наелся не досыта". (Внезапно перестает жевать.} Иисусе, только бы Швейк не замерз там, ведь там такие холода!
Анна. Он не должен ложиться. Как раз когда кажется, что тебе тепло, скорее всего можно замерзнуть насмерть, так говорят.
Трактир исчезает. Снова день. Началась метель. Швейк ворочается под
снежным покровом, Слышится грохот танковых гусениц.
Швейк (выпрямляется). Чуть было не загнулся. Но теперь - на Сталинград! (Выбирается из сугроба и опять шагает.)
