Он не договорил, потому что кто-то постучал в дверь. Шериф открыл. На пороге стоял блондин лет тридцати, в роговых очках, придававших ему вид ученого.
— Шериф Барнес? — спросил он.
— Вы мистер Вейд? — в свою очередь спросил шериф.
— Да.
Шериф Барнес подал ему руку.
— Это сержант Холкомб, — представил он, — а это мистер Мейсон.
Вейд поздоровался со всеми.
— Я действовал точно в соответствии с вашими инструкциями, шериф — сказал он. — То есть сошел с самолета в Лас-Вегасе, путешествуя под чужим именем, изучил все газетные сообщения и…
— Одну минуточку, — перебил его сержант сержант Холкомб. — Пока помолчите, мистер Вейд. Видите ли, мистер Мейсон — адвокат, а не полицейский. Он сейчас уходит.
Вейд повернулся к адвокату с широко раскрытыми глазами:
— Так вы тот самый Перри Мейсон? — спросил он. — Прошу прощения, что сразу не сообразил. Я с огромным интересом читаю отчеты о ваших процессах. Был особенно поражен тем, как вам удалось доказать невиновность…
— Мейсон уходит, — повторил сержант Холкомб, — и мы бы попросили, чтобы вы вообще ни с кем не разговаривали, мистер Вейд, пока не изложите нам свою историю.
Вейд замолчал. На его лице поочередно появлялись то удивление, то улыбка.
— Мы поговорим как-нибудь в другой раз, мистер Вейд, — сказал Мейсон. — Я представляю Чарльза Сейбина. Он знает, что вы здесь?
Сержант Холкомб решительно шагнул вперед.
— Достаточно, — сказал он. — Закройте дверь с той стороны, Мейсон. Вы уже знаете все детали.
— Я хочу того же, — усмехнулся Мейсон, подходя к двери. — Духота в доме невероятная. Неужели вы не ощущаете, сержант?
Сержант вместо ответа яростно захлопнул за ним дверь. Мейсон вышел на крыльцо и с удовольствием посмотрел на залитые солнцем вершины гор.
Делла Стрит сидела на подножке автомобиля и пыталась завязать дружбу с полудюжиной бурундуков, храбро приближавшихся к ее протянутой руке. Появление Мейсона заставило их пуститься наутек под защиту большого соснового пня, где была большая нора. Там они о чем-то деловито посоветовались и медленно двинулись назад. Наверное, они привыкли получать подачки из рук человека. Голубая сойка на сосне очевидно, вообразила, что Делла подкармливает зверушек. Она стала нервничать, перепрыгивая с ветки на ветку, наклоняя головку то в одну, то в другую сторону и издавая ворчливый, явно протестующий звук. Сойке казалось, что ее незаслуженно обидели, исключив из числа пирующих, и она считала невозможным умолчать о такой несправедливости.
