Перри Мейсон положил трубку, достал пачку сигарет, но передумал и сунул ее обратно в карман. Окинув взглядом библиотеку, он прошел в примыкающую к ней спальню. На кровати он заметил выглаженный костюм и направился в ванную комнату. На полочке над раковиной лежала безопасная бритва, тюбик крема для бритья и кисточка, на которой еще пузырилась пена. Пена осталась и на бритве.
С трубы, ведущей к ванне, свисала цепь. Рядом с ней, на полу, стояли две миски, одна – пустая, другая – с водой. Мейсон присел на корточки и внимательно осмотрел цепь. Она заканчивалась специальной защелкой, которая открывалась нажатием пальца.
Мейсон вернулся в библиотеку и подошел к трупу собаки. На серебряной табличке, закрепленной на ошейнике, он прочел: «Принц. Собственность Клинтона Фоули. 4889 Милпас Драйв».
Ни к чему не прикасаясь, Мейсон снова прошел в ванную комнату. Под ванной он заметил кончик полотенца и, вытащив его, поднес к носу. Полотенце пахло кремом для бритья.
Услышав вой полицейской сирены, Мейсон затолкал полотенце обратно и поспешил навстречу детективам.
Перри Мейсон сидел в кругу яркого света. Справа, за маленьким столиком расположился стенографист, записывающий каждое слово адвоката. Допрос вели трое сотрудников Отдела Убийств во главе с сержантом-детективом Холкомбом.
– Эти дешевые эффекты совершенно ни к чему, – заметил Мейсон.
– Какие еще эффекты? – буркнул Холкомб.
– Яркий свет и все прочее. На меня это не действует. Сержант-детектив Холкомб глубоко вздохнул.
– Мейсон, вы что-то скрываете. И мы хотим знать, что именно. Совершено убийство, а вы почему-то оказались на месте преступления.
– Другими словами, вы думаете, что его застрелил я, не так ли?
– Мы не знаем, что и думать, – раздраженно ответил Холкомб. – Нам известно, что вы представляете клиента, который находился на грани того, чтобы преступить закон. Нам известно, что вы всячески противодействовали убитому, Клинтону Фоули. Мы не знаем, что вы здесь делали. И как попали сюда. Мы не знаем, кого вы хотите прикрыть собой, но не сомневаемся, что вы кого-то прикрываете.
– Например, себя, – предположил Мейсон.
– Я начинаю склоняться к такому заключению, – признал Холкомб.
– И это характеризует ваши деловые качества. Не нужно большого ума, чтобы осознать ту простую истину, что Фоули был бы очень осмотрителен при контактах с адвокатом, представляющим интересы другой стороны. Он бы постарался, чтобы наши отношения оставались сугубо формальными. Вряд ли я мог быть настолько близок к Фоули, чтобы он принимал меня в домашнем халате и с наполовину выбритым лицом.
