Нанна. А сколько я за это получу?
Госпожа Корнамонтис. Не нахальничай! Получишь что полагается. Переодевайтесь.
Изабелла. Дайте, пожалуйста, ширму.
Haнна. Я на вас не смотрю.
Изабелла. Все-таки дайте ширму.
Нанна приносит ширму. Девушки переодеваются.
Госпожа Корнамонтис. Ну вот, ты надела платье, Нанна, но как ты в нем будешь держаться? Я буду изображать высокопоставленную особу. Что вам угодно, сударыня? Отвечай!
Нанна. Я пришла к вам, чтобы еще раз просить...
Госпожа Корнамонтис. Молить!
Нанна. Молить!
Госпожа Корнамонтис (Изабелле). Вы так бы сказали?
Изабелла. Я бы ничего не сказала.
Госпожа Корнамонтис. Предоставили бы ему догадываться?
Нанна. Это еще как? Не нравится мне эта комедия!
Госпожа Корнамонтис. Молчи! Он, возможно, станет расспрашивать о причинах, побудивших тебя поступить в монастырь. Что ты ему скажешь?
Нанна. У меня есть Капитал. Если я не отдам его в монастырь, его у меня еще, пожалуй, отнимут. Дело в том, что у меня острая голова. Замужеством делу не помочь. За остроголового я не хочу идти, потому что в наши дни он не сможет обеспечить мне спокойную жизнь, а круглоголовый меня не возьмет. У неимущих сестер святого Варравы мне будет очень удобно. Я весь день почти ничего не буду делать, во всяком случае не буду работать физически, буду хорошо питаться, никто ко мне не будет приставать. Так что забот у меня не будет, не то что у других.
Госпожа Корнамонтис. Ну как, правильно?
Изабелла. У меня совсем другие причины. Впрочем, разве это так важно? Я своих причин не хотела бы называть.
Госпожа Корнамонтис. Но ей придется их назвать. И в тех выражениях, которые вы сейчас слышали. Как какая-нибудь скотница, без всяких тонкостей. Научите ее.
Сестра помещика поучает дочь арендатора, что три главных добродетели
монахини - воздержание, послушание и бедность.
Изабелла (негромко).
Ах, я мечтала всегда, чтобы детство мое не
кончалось,
Длились бы ясные дни и тихие ночи.
Ах, в каморке бы жить, огражденной от грубых
и жадных
Взглядов мужских, - вот к чему я стремлюсь.
И чтоб одного только видела я,
Кому я доверюсь, кто любит меня.
Госпожа Корнамонтис (плачет). Видишь, вот благородство, ты, нищее отребье!
Нанна (нагло).
Ах, я мечтала всегда, чтобы детство мое не
кончалось.
(Как оно у нее сложилось.)
Длились бы ясные дни и тихие ночи.
(Ей можно!)
Ах, в каморке бы жить, огражденной от грубых
и жадных
Взглядов мужских, и мне бы хотелось.
И чтобы одного только видела я,
