Билл открыл дверь каюты, которая, насколько он понял, была отведена ему, и разинул рот, увидев, что на одной из двух коек сидит какой-то гигант ростом метра в два с половиной и весом килограммов на сто сорок. В руках он вертел настольную лампу, сгибая и разгибая ее кованую подставку, словно та была из мягкой резины.
- Прошу прощения, ошибся каютой, - быстро сказал Билл, проворно пятясь.
- Ты полисмен, что ли? - буркнул этот медведь.
- В общем, да, - ответил Билл с деланной улыбкой, продолжая пятиться.
- Ни хрена ты не ошибся, - заявило чудище, откусив от лампы подставку и сплюнув обломки на пол. - Мы с тобой, значит, будем соседи.
- Меня зовут Билл, - сказал Билл, неуверенно входя. - Рад познакомиться.
- Я Мордобой, - буркнул горилла. - Ничего себе клыки. Постой, у тебя, что ли, обе руки правые?
- Верный глаз, - подтвердил Билл.
- И никак одна от черномазого! - рявкнул Мордобой.
- Такая уж досталась, - заискивающим тоном сказал Билл, протискиваясь со своими костылями к свободной койке. - Ты из команды? А за что получил срок? - Ему пришло в голову, что не худо сменить тему. Оказалось, что тоже худо.
- За убийство. Топором! - прорычал Мордобой, широко ухмыльнувшись и обнажив имплантированные собачьи клыки длиной сантиметров в пять, остро заточенные напильником.
- Ну, со всяким бывает, - сказал Билл.
- Отрубил обе ноги полисмену и бросил его на снегу, чтобы сдох от потери крови.
- Понимаю, - сказал Билл. - И такое в жизни случается.
- У него-то были две ноги. А у тебя одна. Можно управиться вдвое быстрее.
- Имей в виду, что на этом корабле снега нигде нет, - возразил Билл. - И в ближайшем будущем не ожидается, я слышал прогноз.
- Эта твоя черная рука - что-то она мне напоминает, - пробурчал Мордобой. - Что-то давнишнее.
- Ну, она у меня тоже порядочно сколько времени.
- Ага, вспомнил. Был такой здоровенный лоб в пехоте, Тембо звали, - прохрипел Мордобой. - Никогда мы с ним не ладили.
- Мы-то с тобой поладим, я уверен, - с надеждой намекнул Билл. Он прекрасно помнил, как в том ужасном бою Тембо взрывом разорвало в клочья и как сам он, очнувшись, увидел, что ему пришили оставшуюся от Тембо руку. Но это он решил держать про себя.
- Достал он меня своими проповедями. Только сглаз наводил. Хотел его замочить, только об этом и думал. А его куда-то перевели, пока я сидел на губе за какую-то хреновину, не помню уж за что. Так с тех пор его и ищу. Пусть только тронет меня своей черномазой ручищей - враз оттяпаю.
