Он огляделся и увидел, что в углу что-то тихонько шевелится: два неподвижных фосфоресцирующих огонька. Он расплылся было в улыбке, но кот с мяуканьем сиганул к дверям и исчез, а Хосе остался один подле трупа, один во вселенной, внезапно показавшейся лишенной всякого смысла – не было в ней ни таланта, ни магии, ни тайной власти.
Опять закричала какая-то ночная птица, колокольчики все позванивали, скрипели дверные петли, ветер пробежал по розовым кустам – мирные, знакомые звуки; знамения не было.
Похоже, никто его не заметил, не раздался некий благосклонный голос, говоривший ему;
"Очень хорошо, мальчик мой. Теперь ты действительно сделал самое худшее из возможного.
Ты подаешь надежды. Мне нужны такие парни, как ты. Я покупаю то, что ты предлагаешь, а взамен ты получишь талант, могущество и славу, станешь великим человеком, которого все уважают и боятся. У тебя будут все самые лучшие на земле вещи. Ты умен: понял, что земля принадлежит мне, как небо – Богу. Здесь только я могу что-то дать".
На мгновение ему почудился звук шагов, он быстро повернулся к двери, хотя знал, что Дьяволу для того, чтобы войти, дверь не нужна. Его надежда и глубокая вера еще не истощились. Не может такого быть – это без конца твердили и учителя в Сан-Мигеле – не может такого быть, чтобы люди были одиноки и свободны, чтобы у них не было хозяев. Такие мысли в стране распространяли только коммунисты.
Может быть, все сгубила именно та мгновенная слабость, тот стыд, из-за которого он не посмел заявить старику, что намерен убить его. Может быть, именно эта щепетильность была истолкована как знак того, что в нем оставалась какая-то доля доброты, что он еще не совсем плох, а стало быть, недостоин быть допущенным на почетное место. Но он был еще молод, ему было всего семнадцать. Было еще достаточно времени на то, чтобы ожесточиться, и когда-нибудь он станет гордостью своей деревни, своей страны. Его портреты будут висеть повсюду. Но он нуждается в том, чтобы ему немножко помогли.
Хосе вышел и увидел озеро, увидел луну – она плыла к лодкам, словно собираясь забраться в одну из них; увидел статую Освободителя, сжигавшего в свое время церкви и монастыри.
Когда-нибудь он увидит памятник и себе он прикажет поставить его здесь же, в том месте, где святой человек впервые открыл ему глаза. В зарослях розовых кустов было безлюдно, небо было усеяно звездами и выглядело так безмятежно, что он почувствовал себя оскорбленным и стиснул кулаки. Мгновение он размышлял о том, не следует ли помолиться Господу для того, чтобы встретить Дьявола. Затем воздел кулаки к небу и стал выкрикивать непристойности звездам, высившимся за озером вулканам с их лежащими в руинах храмами и мертвыми ликами бессильных идолов, от которых этот мир был укрыт лепестками цветов, покрывавшими их глаза.
