По прибытии в аэропорт не было никаких обычных формальностей; миссионера с подчеркнутым уважением проводили к предоставленному в его распоряжение «кадиллаку». Он заметил, что многим из пассажиров – в том числе и кубинскому «супермену» – были оказаны те же почести: их ожидали точно такие же «кадиллаки» с одетыми в военную форму шоферами.
Его попутчик оказался милейшим человеком – очень худой и высокий, с соломенного цвета волосами, бледно-голубыми веселыми глазами, длинной шеей, громадным адамовым яблоком, острыми чертами живого, ироничного лица, в котором было что-то по-лошадиному некрасивое, но дружелюбное и симпатичное; спутник представился: он был датчанином, звали его Агге Ольсен, приехал из Копенгагена. Они немного поговорили об этом красивом и таком чистеньком городе, где д-р Хорват побывал однажды. Проповедник заметил у ног своего соседа довольно большую коробку, весьма странную по своей форме: она напоминала одновременно и скрипичный футляр и гроб; коробка занимала много места, и лучше было бы поместить ее в багажник – так было бы удобнее всем. С ними ехал и молодой кубинец, скромно занявший место рядом с водителем.
Аэропорт находился в добром часе езды от столицы; со всех сторон видны были вулканы – одна из основных достопримечательностей страны, привлекавшая сюда туристов; внезапно д-ра Хорвата охватило какое-то гнетущее чувство, вроде бы даже и дышать стало трудно.
Им овладела странная, непривычная тоска, постепенно переходящая в какое-то поистине паническое чувство. От накатившей на него нервозности – связанной, безусловно, с перепадом высоты и клаустрофобией – он избавился без труда; однако не так просто оказалось поддерживать при этом разговор с любезным датчанином – тот, похоже, не испытывал ни малейшего недомогания; машина ехала более чем на высокой скорости; движения сидевшего за рулем индейца были резкими; общеизвестно, что из этих людей получаются самые опасные в мире водители. Они находились на высоте двух тысяч семисот метров над уровнем моря – его предупреждали, что в подобных случаях следует избегать любых излишних физических усилий; впрочем, величие пейзажа, словно напоминавшего о каком-то чудовищном катаклизме, более чем компенсировало всякие неприятные ощущения. Местность была черной, иссохшей, с бриллиантовыми изломами окаменелой лавы, щетинилась исполинскими кактусами в белых и красных цветах, из которых ему был знаком лишь аризонский двухметровый кактус-свеча.
