Когда я сегодня вернусь, посмотрю, как ты перекинешься.
Он был так мрачен, будто заранее ждал, что я убегу с воплем.
Поцелуй меня и выметайся, – сказал он.
Я поцеловала его, и он облизал губы.
Помада. – Он поцеловал меня снова. – А под помадой – вкус тебя.
Гм... – сказала я.
Сейчас я на него смотрела, и мне почти хотелось никуда не ехать. Почти. Тут позвонили в дверь, и я вздрогнула, а Ричард и бровью не повел, будто услышал звонок раньше меня.
Береги себя. Хотел бы я быть рядом.
Там будет полно репортеров, – объяснила я. – Не надо, чтобы тебя сняли с шайкой монстров. Это может уничтожить твое прикрытие.
Я бы сам его уничтожил, лишь бы тебе ничего не грозило.
Он очень любил преподавать, но я ему поверила. Ради меня он готов был раскрыться.
Спасибо, но Эдуард был прав. Я бы слишком волновалась за тебя, а тогда не могла бы как надо следить за собой.
А о Жан-Клоде ты не волнуешься?
Я пожала плечами:
Он может сам о себе позаботиться. К тому же он и так мертв.
Ричард покачал головой:
Ты в это больше не веришь.
Нет, Ричард, он мертвец, и я это знаю. То, что поддерживает в нем жизнь, – это какая-то форма некромантии, отличающаяся от моей силы, но все равно это магия.
Ты это говоришь, но сердцем в это не веришь.
Я снова пожала плечами:
Верю или не верю, а это правда.
В дверь постучали, и голос Эдуарда сказал:
Прибыл твой кавалер.
Иду! Ну вот, теперь снова помадой мазаться.
Ричард потер губы и отнял пальцы с алыми пятнами.
По крайней мере, я буду знать, целовалась ли ты с ним. Эта штука на его белой рубашке будет заметна, как кровь.
Я не стала спорить. Жан-Клод всегда одевался в черное и в белое. Только однажды я видела на нем не белую рубашку – она была черной.
Я снова подмазала губы и положила помаду в сумочку. Она была слишком мала даже для «файрстара». Был у меня «дерринджер», но он имеет смысл только при стрельбе почти в упор. Профессиональный убийца вряд ли даст мне шанс подойти так близко. Решение предложил Эдуард. Он одолжил мне «сикамп», полуавтоматический, тридцать второго калибра. Он почти того же размера, что и маленький двадцатипятикалиберный, только чуть шире моей руки, а рука у меня маленькая. Я захотела иметь такой, Эдуард сообщил, что ему пришлось ждать этого пистолета почти год – он был сделан на заказ, а то бы он мне его подарил. Ладно, закажу себе такой сама – если останусь в живых. А если нет, вообще уже ничего заказывать не буду.
Я заставила себя об этом не думать, сосредоточилась на одевании, укладывании пистолета на место, Ричарде, на чем угодно, только не на том, что собираюсь быть живцом в ловле убийцы, достаточно квалифицированного, чтобы зарабатывать по полмиллиона за раз. И я должна была довериться Эдуарду, чтобы остаться в живых. Потому что Эдуард остановил бы лимузин и стрелял бы лишь тогда, когда убедился бы, что это именно я, а большинство других так делать не станут. Профессионалы предпочитают работать с приличного и безопасного расстояния. Снайперская винтовка берет за несколько ярдов или даже миль, и тут ни я, ни даже Эдуард ничего не могли поделать. О взрывчатых веществах я не знала ничего и насчет бомб должна была полностью довериться Эдуарду. Я вручала свою жизнь Эдуарду, доверялась ему, как никому и никогда, и это уже было страшновато.
