А какое наказание за бунт?
Смерть или увечье.
Я думала, вы заживляете любые раны, кроме смертельных.
Нет, если в рану ткнуть раскаленным металлом. Огонь очищает и останавливает процессы заживления. Только снова открыв рану, ее можно залечить.
У вампиров точно так же, – сказала я.
Я не знал, – ответил Ричард, думая о чем-то другом.
Как же ты поднялся до второго места в стае, никого не убив? У тебя же должно было быть много поединков.
Смертельной обязана быть лишь схватка за место Ульфрика. Мне надо было только побеждать противников.
Вот почему ты занимался карате и поднятием тяжестей – чтобы иметь возможность победить.
Я когда-то спросила, зачем поднимать тяжести, если ты и без того можешь выжать автомобиль. Ричард ответил, что имеет смысл, если любой твой противник умеет выжать автомобиль не меньшего размера. Он был прав.
Да.
Но если ты не убиваешь, то твоя угроза не очень кусается – извини за каламбур.
Мы не звери, Анита. И то, что в стае всегда так было, не значит, что ничего не должно меняться. Мы все равно люди, а это значит, что мы умеем владеть собой. Черт возьми, должен же быть способ получше, чем истреблять друг друга!
Я покачала головой:
Не ругай зря зверей. Настоящие волки не убивают друг друга за ранг.
Только вервольфы, – отозвался Ричард. У него был усталый голос.
Я восхищаюсь твоими целями, Ричард.
Но ты с ними не согласна.
Да, не согласна.
С заднего сиденья донесся вопрос Ричарда:
У Стивена ни одной раны. Почему он кричал?
Я ссутулилась и сейчас заставила себя разогнуться. Сворачивая на старый хайвей № 21, я думала, как бы это поделикатнее ему рассказать, но что деликатного может быть в изнасиловании? Я рассказала, что видела.
Позади воцарилось долгое молчание. Я уже почти доехала до поворота к дому Ричарда, когда он спросил:
И ты думаешь, что, если бы я на своем пути поубивал бы нескольких, этого бы не случилось?
Я думаю, что Райны или Маркуса они боятся больше, чем тебя, следовательно – да.
Если ты подкрепишь мои угрозы убийством, это подорвет все, что я пытался сделать.
Я тебя люблю, Ричард, и восхищаюсь тем, что ты задумал. Я не хочу подрывать твои усилия, но если они снова тронут Стивена, я сделаю, что сказала. Я их убью.
Это мой народ, Анита, я не хочу, чтобы их убивали.
Это не твой народ, Ричард. Это шайка чужих, – у которых с тобой общая болезнь. Вот те оборотни, которые тебя поддерживают, рискуя попасть под гнев Маркуса, – это твой народ. Они ради тебя поставили на карту все, Ричард.
