Она посмотрела на меня; будто ожидая, что я с ней соглашусь. Я согласилась.
– На телах были другие раны, кроме смертельной?
Она кивнула:
– Лица изуродованы, левая рука девушки отсутствует. Та, на которой было кольцо бывшего ухажера.
– Глотки перерезаны?
Она сдвинула брови, вспоминая.
У нее – да. Крови немного, как будто рана посмертная.
Настала, моя очередь кивнуть:
– Отлично.
– Отлично? – переспросил Ларри.
– Думаю, вы имеете дело с вампиром, сержант Фримонт. Они оба обернулись ко мне.
– Обратите внимание на то, какие части тел отсутствуют. У одного мальчика после смерти отрезаны ноги. В районе паха бедренная артерия проходит близко к коже. Я видала вампов, которые предпочитают брать кровь оттуда, а не из шеи. Отрежьте ноги – и не останется следов от клыков.
– А двое других? – спросила Фримонт.
– Похоже, что самый маленький был укушен. На шее два разреза, хотя в этом не было необходимости. Возможно, это лишь дополнительное насилие, вроде обезображенных лиц. Не знаю. Но вампы умеют брать кровь из запястья из сгиба руки. И эти части отсутствуют.
– У одного, из них отсутствует мозг, – сказала Фримонт. Ларри рядом со мной слегка покачнулся и вытер тыльной стороной ладони внезапно выступивший пот.
– Ты как, ничего? – спросила я.
Он кивнул, не доверяя голосу. Молодец, Ларри.
– Есть ли лучший способ сбить нас со следа, как взять что-нибудь, что вампиру не нужно? – спросила я.
– О'кей, это вроде как похоже на правду... Но зачем так? Это же... – Она развела руками, глядя на бойню. Только она одна из нас троих еще на нее смотрела. – Это же безумие. Будь это человек, я бы сказала, что мы имеем дело с серийным убийцей.
– Такое вполне возможно, – заметила я. Фримонт уставилась на меня:
– Что вы хотите этим сказать, черт возьми?
– Вампир был когда-то человеком. Смерть не вылечивает проблемы, которые были у живого. Если у тебя при жизни была патологическая тяга к насилию, она не пройдет только потому, что ты мертвый.
Фримонт смотрела на меня так, будто это я спятила. Наверное, ее смутило слово “мертвый”. У нее, если подозреваемый становился мертвым, он переставал быть подозреваемым.
Я попробовала по-другому:
– Скажем, Джонни – серийный убийца. Он становится вампиром. Почему это должно сделать его менее склонным к насилию? Почему не более?
– Боже мой, – прошептал Ларри.
Фримонт сделала глубокий вдох и медленный выдох.
– О'кей, возможно, вы правы. Я не говорю, что правы, я говорю – возможно. Я видела фотографии жертв вампиров, и они не были похожи на вот это. Но если вы правы, то что вам может быть от меня нужно?
