Расстреляв всех кур в поле зрения, Мойо подошел к ближайшей тушке, и та, к его изумлению, бросилась прочь, болтая держащейся на одной полоске кожи головой. Одержимый недоверчиво воззрился на нее – сам он всю жизнь полагал, что это сказка. Потом к свободе устремился второй труп. Мойо закатал рукава и призвал огоньку посильнее.
Когда он вернулся в бунгало, из-за приоткрытой двери в кухню доносились голоса. Ему даже не понадобилось напрягать шестое чувство, чтобы понять, кто заглянул в гости.
Под управлением Стефани печка пылала жаром. Вокруг нее грелись ребятишки, попивая чай из огромных кружек. При виде Мойо все замолчали.
Стефани улыбнулась было смущенно и тут же изумленно моргнула при виде обугленных ошметков курятины. Дети захихикали.
– А ну, марш в холл! – прикрикнула она на них. – А я тут посмотрю, что можно спасти.
– Какого черта ты творишь? – спросил Мойо, когда они вышли.
– Приглядываю за ними, конечно. Шеннон говорит, что со дня появления одержимых она ничего не ела.
– Но ты не можешь! Представь...
– Представить что? Что полиция явится?
Мойо бросил обугленные тушки на кафельный разделочный столик у плиты.
– Извини.
– Мы в ответе только перед своей совестью. Больше нет законов, нет судов, нет правых и виноватых. Только «правильно» и «неправильно». Для того нам ведь и дана эта новая жизнь, верно? Чтобы слушаться только себя.
– Не знаю. Наверное.
Стефани прижалась к нему, обняв за талию.
– Посмотри на это с точки зрения эгоиста. Ну чем тебе еще занять день?
– А я-то думал, что это я неплохо приспособился.
– Поначалу – да. А я просто не сразу в себя пришла.
Он выглянул в холл. Прыгающих по диванам ребятишек оказалось восемь, все не старше двенадцати-тринадцати.
– Не привык я к детям.
– К курам, судя по всему, тоже. Но их ведь ты притащил домой?
– А ты уверена, что хочешь этим заниматься? Я хочу сказать – сколько ты сможешь за ними приглядывать? Что случится, когда они подрастут? Им стукнет шестнадцать, и их одержат? Не самая приятная перспектива.
– Этого не будет. Мы избавим этот мир от контакта с бездной. Мы первые и последние одержимые. Подобное больше не повторится. И в любом случае, я не собиралась растить их в Экснолле.
– А где же?
– Мы отвезем их к Мортонриджскому перешейку и сдадим другим живущим.
– Да ты шутишь.
Нелепое заявление – он уже ощутил в ее мыслях железное упорство.
– Только не говори, что хочешь проторчать в Экснолле всю вечность.
– Нет. Но первые пару недель согласился бы.
