— Откуда ты мог знать? Оттуда. — Ее накрашенный ноготь показал мне направление.
— Надо же... — пробормотал я, вытаскивая из-за провода звонка сложенный листок бумаги.
— Я выходила выбрасывать мусор и специально оставила тебе послание, чтобы ты не высовывался пару дней. Где были твои глаза?
— Как-то не заметил...
— Неудивительно. Учитывая, что от тебя несет винищем за километр.
— Откуда ты знаешь? Ты же не обнюхивала меня за километр.
— Ладно. — Ленка устало махнула рукой. Тигрица утомилась разбираться с пьяными самцами. — Пойду успокаивать своего.
— Успехов.
— А ты на самом деле не попадайся ему на глаза ближайшие дни... Пока все не утрясется. Пока он не уедет.
— Я его не боюсь, — отважно заявил я.
— Зато я боюсь. Боюсь, что мне придется воевать с собственным мужем в собственном доме. Дай ему успокоиться. И убери эти осколки с пола...
Когда за ней захлопнулась дверь, я внезапно ощутил тупую пульсирующую боль в груди. Мне стало тоскливо и горько, словно не я только что выпил две бутылки вина. Давно мне так явственно не приходилось осознавать собственное одиночество. За последние три дня я лишился Сидорова, я лишился Макса, а теперь и Ленка объявила меня на некоторое время нежелательной персоной. Конечно, не стоит портить отношения с мужем, который тебя кормит, поит, одевает, обувает и дает деньги на карманные расходы. От меня такого не дождешься.
Вот почему под моими ногами всегда были бутылочные осколки, а не осколки женских сердец.
Хотя... Где-то я прочитал, что самое глубокое падение имеет свою положительную сторону: потом идешь только вверх.
А когда остаешься один, то волей-неволей приходится рассчитывать только на себя. Никто не разделит твою ношу. Никто не решит твои проблемы. Кроме тебя самого.
Я подумал, что в последние недели я слишком беззаботно жил, чтобы помнить эту истину. Теперь я стоял у дверей своей квартиры, мрачный, слегка пьяный и лишенный каких-либо иллюзий.
Теперь я дошел до состояния, в котором можно начинать заниматься делом.
Заведение под космическим названием «Комета», в котором у нас с Гариком должна была состояться встреча, представляло собой нечто среднее между «Макдональдсом» и паршивым советским рестораном середины восьмидесятых годов. Несмотря на евроремонт, официанток в униформе и модернизированное меню с неизбежными гамбургерами и чизбургерами, «Комета» так и не смогла избавиться от ряда недостатков, не способствовавших превращению этого места в модное или хотя бы процветающее. Похоже, что еду здесь готовили из того, что повара не пожелали утащить домой, а официантки с пришпиленными на левую грудь табличками «Маша» и «Валя» передвигались, словно засыпая на ходу. Вероятно, потому, что большинство из них явно перешагнуло сорокалетний возраст.
