Но он был моим другом. А это плохо сказывалось на наших профессиональных отношениях: Макс не решался попросить меня уйти. Он продолжал меня терпеть. А также терпеть все неприятности, которые цеплялись ко мне, как репейник к штанам.
В офисе было пусто. Дверь в кабинет оказалась распахнутой настежь, и мне сразу бросились в глаза ступни Макса в серых носках.
Я осторожно кашлянул.
— Доброе утро, Макс, — сказал я, устраиваясь в кресле напротив письменного стола. Теперь я мог разглядывать возложенные на крышку стола ступни Макса в упор.
— Если оно, конечно, доброе, — пессимистически отозвался Макс. Он оценил взгляд, который я бросил на его носки, и со вздохом убрал ноги со стола. Потом долго пытался втиснуть ступни в ботинки.
— На улице дождь, — продолжил я беседу. Мне хотелось быть любезным.
— И ты наконец появился на работе, — подхватил Макс. — Я все пытался угадать, что случится раньше: дождь или твой приход.
— Мы скоординировали наши действия.
— От дождя меньше неприятностей, чем от тебя.
— Труженики села с тобой не согласятся, Макс.
— Они не имеют счастья работать вместе с тобой.
— А что это ты так на меня наезжаешь? — поинтересовался я. — У меня, знаешь ли, все в порядке...
— Да ну? — недоверчиво уставился на меня Макс.
— Честное слово. Я закончил то дело...
— Это которое?
— Которое ты мне поручил. Я вывез этого типа на вокзал и посадил в поезд. Все, как полагается.
— Подожди. — Макс не слишком уверенно улыбнулся. Он не привык к таким приятным сюрпризам. — Это надо отметить в календаре...
— И он со мной расплатился, кстати.
После этого сообщения Макс окончательно расслабился и расплылся в одобрительной улыбке, словно отец вечного двоечника в тот день, когда сын принес первую в жизни пятерку.
— Черт побери, — довольно проговорил он. — Это здорово!
— Стараюсь, — скромно ответил я.
— Деньги принес?
Я молча похлопал себя по карману.
— Значит, так, — заявил Макс. — Этот тип хотел полной секретности, поэтому никаких договоров мы с ним не заключали. И его деньги...
— Мы поделим с тобой? — предположил я.
— Очень даже здравая идея, — одобрил Макс, и я вручил ему полторы тысячи долларов — половину первоначально оговоренной суммы. О премии и о «Вольво» я не упомянул.
Однако я проболтался. Через час после того, как мы с Максом пропустили по паре пива. У Макса за последние месяцы было немного успешных дел. И теперь он радовался больше, чем следовало.
Юрисконсульт Генрих, работавший на Макса, заглянул в кабинет, увидел пивные банки на столе, меня в кресле и серые Максовы носки, неизвестным образом вновь очутившиеся передо мной.
