Школьник думает, что учитель говорит ему правду, и мы тоже верим, что сообщения в средствах массовой информации – хотя бы в общих чертах -соответствуют истине. Разумеется, интеллектуалы, поклонники «Шпигеля», «Нью-Йорк таймса» или «Монда» могут презрительно морщиться, видя легковерие, с каким простолюдины, читающие бульварную прессу, постоянно проглатывают поставляемые им благоглупости, хотя нередко они и сами склоняются перед авторитетами. Авторитеты – это прежде всего уважаемые люди, независимо от того, на чем зиждется их репутация: на подлинных заслугах или чисто внешних атрибутах, таких, как, например, титул. Лебон в своей все еще актуальной книге «Психология толпы» пишет [5]:
«Принц или маркиз производит впечатление даже на самого закоренелого социалиста и при помощи титула можно одурачить продавца, что, как правило, и делается».
На место принца или маркиза можно поставить врача, профессора, судью священника или – для левых кругов – теоретика социализма или партизанской вожака. Зачастую все исходящее от подобных авторитетов воспринимается некритически.
Почтение к авторитетам распространяется не только на высокопоставленных особ, но в еще большей степени – на принципы и условности. Человек – необычайно сложное существо: он расщепляет атом, посылает к Сатурну ракеты, и одновременно готов, как и его далекие предки, жертвовать своим острым разумом ради какой-нибудь бессмысленной догмы, религиозной или политической. На характерное для человека раздвоение духа на рациональную и иррациональную сферы постоянно указывал Артур Кестлер, особенно выразительно в своем последнем произведении само название которого – «Янус», говорит об этом свойстве.
Ацтеки – этот высококультурный народ – ежегодно веками приносили в жертву богу Солнца тысячи человек. Эти гекатомбы свершались во благо людей, ибо иначе солнце перестало бы светить. И разве ацтеки не соглашались с этой мыслью жрецов? Разве хоть один свободомыслящий ацтек предложил – хотя бы на время – остановить массовые жертвоприношения? Нам об этом ничего неизвестно, однако можно предположить, что, если бы такой человек нашелся, то ему быстро бы заткнули рот.
Пятнадцать веков вся Европа верила, будто мир создан милостивым и всеблагим Отцом Небесным, Который после Страшного суда пошлет большинство людей на вечную муку и будет с удовольствием взирать со Своего небесного престола, как мучаются в аду Его творения. В это верила не только тупая чернь, но также Данте, Ньютон, Лейбниц. Перед нами – наиболее страшный пример готовности человека принимать как неопровержимую истину даже самую чудовищную нелепость, если она упорно в него вдалбливается. Верующий во всеблагого Бога-Отца, сотворившего вечный адский огонь, способен поверить и в любую иную, еще более жестокую бессмыслицу – манипулировать человеком можно беспредельно.
