Халид растолкал Эстер.
— Просыпайся, рабыня!
Эстер посмотрела на него невидящими глазами, повернулась на другой бок и накрылась с головой покрывалом.
Халид сдернул покрывало и повысил голос:
— Просыпайся!
Эстер оторвала голову от подушки, села и с укоризной взглянула на мужчину, посмевшего нарушить ее сон.
— Рабы не ложатся спать по своей воле. Они должны бодрствовать и быть наготове ублажить господина по малейшему знаку, а засыпать лишь по его повелению.
Халид предвидел, какую реакцию вызовут его слова у Эстер, но он должен был произнести эту тираду.
— По знаку и повелению? — со скрытой насмешкой переспросила Эстер, вскочив с постели и вытянувшись перед ним в струнку.
Халид поморщился. Новая вспышка неповиновения с ее стороны раздражала его.
— Десять тысяч извинений, мой бог и господин! — ехидствовала Эстер. — Ты видишь пред собой послушнейшую из рабынь.
— Раз так, ты прощена.
Чтобы скрыть вскипевший в нем гнев, Халид подошел к ее сундуку и занялся осмотром его содержимого. Небрежно переворошив сложенные там наряды, он выбрал шелковую светло-зеленую тунику и бросил ее на кровать.
— Ты должна вымыться и переодеться. И ты и наряды твои пахнут дурно. — Халид демонстративно поморщился.
— Кому какое дело, как я пахну и в какое рубище одета? Заставь меня еще больше трудиться, и я провоняю потом весь твой шатер. Граф де Белью купит мне новый гардероб, а тебе достанутся эти грязные тряпки.
Если Эстер надеялась, что таким оскорблением поразит турка в самое сердце, то она просчиталась.
Принц Халид-бек лишь слегка повел бровями.
— Ты уже никогда не встретишься с графом и не представишь ему счет за причиненные тебе убытки. И не задавай вопросов. То, что решил господин, — для рабыни высший закон.
Некоторое время они хранили молчание, глядя в упор друг на друга.
— Ну? — Эстер, к сожалению своему, первая не вынесла этой игры в «гляделки». Ее тонкие брови сошлись на переносице.
— Что «ну»? — Халид догадывался, о чем она просит, но решил продолжать игру.
— Могу ли я переодеться без посторонних глаз?
— Хозяин для рабыни не посторонний.
Спорить с этим чудовищем было бесполезно. Эстер, посчитав, что если ее глаза не будут обращены в сторону мужчины, то этим приличия будут соблюдены, отвернулась и скинула с себя пропотевшую одежду.
Созерцание обнаженной девичьей фигуры возбудило в турке желание. Напряжение, возникшее в паху, подтверждало, что момент вступления в райское блаженство близок.
Но соблазнительное видение исчезло, когда Эстер накинула зеленое платье, но сменилось зрелищем не менее пленительным.
