— А она называет тебя «душкой»…
— «Душкой»? — У него от возмущения покраснел кончик носа.
— Комплимент, которого ты не заслуживаешь.
Он неожиданно рассмеялся, и от его воинственного вида не осталось и следа.
— Давай-ка лучше пойдем «отхватим» себе местечко, — предложил он.
Но «отхватывать» или даже просто искать место не было никакой необходимости — у Гордона все было предусмотрено заранее. Он провел ее между низеньким столиком и софой и усадил в углу комнаты. Через десять секунд он вновь появился перед ней, теперь уже с двумя бокалами в руках, явно припрятанными где-то поблизости специально для этого случая. Его спокойная педантичность, от которой она всегда бежала, заставила Сару улыбнуться. По крайней мере на этот раз Карен ошибалась. Чисто платоническая дружба все-таки была возможна между разумными людьми.
Сара рассеянно скользила взглядом по холлу и вдруг замерла, чувствуя, как ее начинает трясти. Она так сильно впилась ногтями в сумочку, что костяшки ее пальцев побелели.
По другую сторону столика, развалившись на софе, сидел Рафаэль. У нее перехватило дыхание. В его сильном, великолепном, без капли жира теле не было и намека на какое-либо напряжение. Перехватив ее взгляд, его потемневшие глаза блеснули с какой-то неистовостью.
— Пунш сильно бьет в голову, — предупредил ее Гордон.
Сара одним махом опрокинула полбокала пунша и прислушивалась к тому, как он медленно опускается по ее сжатому спазмом горлу. Рафаэль, уже забыв о ней, болтал с фигуристой рыжеволосой девицей, которую он обнимал за плечи. Ее окрашенные в сиреневый цвет ногти рассеянно скользили по внутреннему шву его выцветших джинсов, плотно облегавших длинную мускулистую ногу, и Сара никак не могла оторвать взгляд от этих ласкавших его ногу пальцев, хотя ей это было неприятно.
Не слыша Гордона, она отчаянно пыталась не думать о Рафаэле, но стоило ему вновь посмотреть на нее, как она почувствовала себя пригвожденной к полу, не в состоянии оторвать от него взгляда. И это было непростительно. Она ощущала себя, словно попавший в калкан зверек, ожидающий решения своей участи от возвышающегося над ним охотника. У нее было такое чувство, будто она стояла перед Рафаэлем совершенно обнаженная и беспомощная. Тело ее было настолько напряжено, что даже начало болеть. На какое-то мгновенье она потеряла над собой власть и готова была снова броситься в укрытие. Вдруг прямо у нее над ухом раздался громоподобный голос Карен:
