В блеске его глаз были только ненависть и гнев, вскормленные горечью последних лет.
— Ты никогда не хотел понять меня, — с обидой сказала она. — Я так боялась…
— Si. Ведь для мамочки с папочкой ребенок оказался полной неожиданностью. И маленькая принцесса рисковала предстать перед ними запачканной донельзя! — с издевкой сказал он.
Сара яростно замотала головой.
— Мне ведь раньше ребенка даже в руках держать не приходилось. А если бы я не справилась? По моим представлениям, ребенок — это именно та последняя капля, что разрушает нетвердый брак. Я же была слишком молода и оказалась загнанной в угол, и в этом был виноват ты!
— Что касается прошлого, — процедил Рафаэль сквозь зубы, и его глаза, как два горячих угля, обожгли ее, — тут мне нечего сказать. Тут моя совесть чиста.
— Черта с два! Нет, погоди, ты не смеешь так уйти! Ты высказался, а я?
Дрожа, она прикусила свой непокорный язык, наблюдая за тем, как он пересекает улицу и садится в свою мощную машину. Когда машина тронулась, Сара резко повернулась и пошла прочь. Когда-то так поступала она, пытаясь избежать ссоры, а для Рафаэля, как она теперь понимала, это был нож в сердце. На сей раз неудовлетворенной осталась она и потому вся кипела от злости — ощущение, совершенно для нее новое.
Дома, пока дети играли у себя в комнате, Сара металась более часа по мягкому ковру холла. Но воспоминания не оставляли ее в покое.
В восемнадцать она мечтала лишь о счастливом и беспечном романе. Семейная жизнь и материнство вовсе не входили в ее планы. Но, столкнувшись не на жизнь, а на смерть с ее отцом, Рафаэль поставил ей ультиматум: или она остается с ним в Париже и выходит за него замуж, или возвращается домой в Лондон одна. Без каких-либо гарантий, что когда-нибудь его еще раз увидит. Вот так-то… Рафаэль знал, куда метить. В ужасе, что может его потерять, Сара пошла на поспешную свадьбу, но в то же время в ней зародилось чувство обиды и страха. Она всю жизнь прожила под прессингом родителей. А. теперь и Рафаэль, ни секунды не поколебавшись, прибег к тому же оружию.
Свадьба на чужбине, без свадебного платья и без родственников, показалась ей чем-то ненастоящим. Она была страшно разочарована, что и немудрено для девушки, всю молодость мечтавшей об этом дне как о самом счастливом и важном в жизни.
— «Все это не имеет никакого значения», — отмахнулся тогда от нее Рафаэль, не сводя с нее потемневшего, блестевшего предвкушением чувственного удовольствия взгляда.
