— В такой позе ты похожа на маленькую скандалистку. Маме бы это не понравилось, — едко заметил он. — Кто же теперь о тебе заботится?
Кровь бросилась ей в лицо.
— Никто.
— Ты научилась готовить и хозяйничать? Ты меня удивляешь.
— Если ты сейчас же не уберешься вон, я вызову полицию! — пригрозила она.
Рафаэль не пошевельнулся, разглядывая ее с презрением.
— Не забывай, что я еще твой муж. И у меня есть все права здесь находиться.
— Нет у тебя никаких прав!
— Успокойся. Не всяким правом человек желает пользоваться, — отпарировал он. — Что заставляет тебя жить здесь? Неужели… неужели у папы неприятности?
Она с трудом распрямила плечи.
— Я не шучу. Если ты сейчас же не уберешься, я…
Рафаэль иронично рассмеялся.
— Ну давай! Вызывай полицию. Хоть посмеюсь… Самая пустая из всех угроз, и ты прекрасно это понимаешь. Все что угодно, только не огласка. — Ты так считаешь? — неуверенно отступая под его натиском, спросила она и, побледнев, опустила голову, как бы признавая свое поражение. — Ты ошибаешься.
— Не понимаю, а чего, собственно, ты так боишься? — Он помолчал. Подняв на него глаза, Сара столкнулась с неприкрытой неприязнью во взгляде его золотистых глаз. — Какое лицемерие! У тебя есть причины меня бояться, и ты их прекрасно знаешь. Но чего именно ты боишься? Насилия? Я был бы не против к нему прибегнуть, но мне не хочется в тюрьму — я не любитель тесных замкнутых пространств. Есть пары, которые отмечают приближающийся развод прощальной возней меж простынями, но если мне когда-нибудь настолько будет нужна женщина, я стану убежденным холостяком, — отчеканил он с жестокой откровенностью.
Она чувствовала себя растоптанной. Ей вдруг до смерти захотелось расцарапать ему лицо, но вместо этого она съежилась, желая только одного туг же умереть. Но постепенно обреченная, оскорбленная и отверженная женщина все-таки взяла в ней верх.
— Я ненавижу тебя, — затравленно пробормотала она.
— Что ж, это уже что-то. Ненависть — это хоть какое-то чувство. Значит, еще не все потеряно, — ответил он без всякого выражения. — С кем это ты сегодня была?
Она резко отвернулась — он нападал на нее, как и прежде, а она, не в состоянии скрыть свои чувства, доставляла ему массу удовольствия, и это мучило ее. По правде говоря, она уже давно собой не владела. И сейчас чувствовала себя незащищенной, совершенно не способной управлять собой. — А тебе-то что?
— Так, интересно. Почему бы не задать такой вопрос собственной жене?
