Но разоблачение, казалось, вовсе его не беспокоило. Он холодно рассматривал ее сузившимися глазами.
— А что ты знаешь, Сара?
Она склонила голову, остро переживая свою боль.
— Я знаю, что никогда больше не смогу тебе доверять. Как ты мог притащить ее сюда? — задыхаясь, спросила она. — У вас что, какой-то нескончаемый роман, ради которого ты все готов поставить на карту? Или ты надеешься получить совершенно особое удовольствие, сидя между любовницей и женой?
— Какое уж тут удовольствие! Особенно если принять во внимание, что Катарина никогда не была моей любовницей, — отрезал он. — Мне бы хотелось знать, почему час или два наедине с женщиной в отеле означают непременно неверность?
— Это достаточный повод для развода! — резко бросила Сара. — И я не намерена слушать твои байки!
— Нет, ты будешь меня слушать, — с болью сказал Рафаэль. — Ты мне не доверяешь. Ты даже не хочешь сделать вид, что доверяешь. Как великодушно с твоей стороны простить мне и забыть то, чего я никогда не делал!
— Я не могу в это поверить! — Она начала всхлипывать. — И никогда в это не поверю.
— Послушай, Сара, каким надо быть человеком, чтобы знакомить жену с любовницей? — резко спросил он. — Неужели ты считаешь, что я на это способен? Я хотел объяснить тебе все самым мягким образом, не расстраивая при этом Катарину. Я не знал, что была фотография. Я хотел, чтобы ты с ней познакомилась и чтобы ты сама могла провести свое собственное расследование. Но не как истеричная, не уверенная в себе восемнадцатилетняя девчонка, какой ты была пять лет назад, когда это случилось, а спокойно, задавая мне вопросы!
Сарой начинала овладевать слепая ярость.
— Если ты сейчас же не уберешься отсюда, я за себя не ручаюсь! — предупредила она.
Он в ярости рубанул рукой воздух.
— Катарина пришла на выставку специально для того, чтобы поговорить.
До того я не видел ее три года. Я не знал, во что вылился ее брак. Нам было о чем поговорить, и я привез ее к себе в отель. Затем я привел ее к себе в комнату, потому что она плакала, Сара. Я не сомневаюсь, что ты не позволила бы мне оставить ее в баре у всех на виду! — заверил он. — Она рассказала мне о Джерри, и мы проговорили до рассвета. Он находился тогда в командировке, и она сидела как на иголках, потому что он должен был скоро вернуться. Ты слышишь меня, Сара?
Его голос прозвучал как хлопок кнута, и она резко подняла голову, уже ничего не понимая.
— Ты можешь говорить все что угодно, — прошептала она, не желая, чтобы взлелеянная годами горечь была уничтожена за несколько секунд.
