– Посмотрите,– сказал Генри. Он протянул мне письмо, не мое.
– – Читайте, читайте, – сказал он.
Какой-то его друг писал: «Человек, которому вы хотите помочь, должен обратиться к Сэвиджу на Виго-стрит, 159. Он хорошо работает, хранит тайну, а сыщики у него не такие мерзкие, как обычно».
– Не понимаю.
– Я ему написал, что один мой знакомый спрашивает о частном сыске. Как это страшно, Бендрикс! Наверное, он все понял.
– Вы думаете…
– Я еще ничего не делал, но вот письмо, лежит, напоминает. Глупо, правда? Я совершенно уверен, что она его не прочтет, хотя заходит сюда раз десять в день. Я даже не убрал его в ящик. И все-таки – не доверяю. Сейчас она пошла гулять. Гулять, Бендрккс.
Дождь добрался и до него – теперь он сушил рукав у газовой горелки.
– Как неприятно…
– Вы всегда дружили с ней, Бендрикс. Часто говорят, что муж хуже всех знает свою жену. Когда я вас сегодня увидел, я подумал: если я расскажу вам и вы засмеетесь, я сожгу письмо.
Он сидел у камина, вытянув мокрую руку, и не смотрел на меня. Меньше всего на свете мне хотелось смеяться, но я бы засмеялся, если бы мог.
– Что же тут смешного? – сказал я.– Хотя и подумать странно…
– Да, очень странно,– сказал он.– Наверное, вы считаете, что я дурак?
Только что я был бы рад засмеяться, а сейчас, хотя мне нужно было только солгать, вернулась былая ревность. Неужели муж с женой так едины, что приходится ненавидеть и мужа? Вопрос этот снова напомнил о том, как легко обманывать Генри. Иногда мне казалось, что он просто вводит Сару в соблазн (ведь если оставишь деньги в номере, соблазняешь вора), и я ненавидел его за то, что когда-то мне помогало.
От рукава поднимался пар. Не глядя на меня, Генри повторил:
– Да, считаете, что я дурак. Тут вмешался бес.
– Нет,– сказал я,– не считаю.
– Значит, по-вашему, это… мыслимо?
– Конечно. Сара – человек, не ангел. Он рассердился.
– – А я думал, вы ей друг,– сказал он, словно это я написал письмо.
– Конечно,– сказал я,– вы знаете ее гораздо лучше, чем я.
– В каком-то смысле да,– мрачно ответил он, и я понял, что он думает, в каком смысле я знал ее лучше.
– Вы спросили, Генри, не считаю ли я вас дураком, а я сказал, что в самой мысли нет ничего глупого. Я ничем не обидел Сару.
– Да, Бендрикс, я знаю. Я очень плохо сплю. Проснусь и думаю, что делать с этим письмом.
– Сожгите его.
– Если б я мог!
Он еще держал письмо, и я решил было, что он собирается его сжечь.
– Или пойдите к Сэвиджу,– сказал я.
– Он не поверит, что это не для меня. Представьте, Бендрикс,– сидеть в кресле, где сидело столько ревнивых мужей, рассказывать то же самое, что они… Интересно, есть там приемная, чтобы мы не видели друг друга?
