— Ты не будешь это носить! — взвизгнула за спиной Нора.
— Еще как буду!
— Тогда я никуда не еду.
— Поедешь как миленькая.
— Это просто ужас какой-то!
— Ты просто завидуешь, что у тебя нет такого костюма.
— Слава Богу, что нет.
Лютер обнял жену, и они с громким смехом закружились в танце. Нора хохотала так, что на глаза выступили слезы. Ее муж, всегда такой работящий и скромный, всегда так скучно и непритязательно одетый в «Уайли и Бек», теперь лез из кожи вон, чтобы походить на пляжного бездельника. И получалось это у него из рук вон плохо.
Зазвонил телефон.
Позже Лютер вспоминал, что перестали танцевать и смеяться они с Норой уже на втором звонке. Застыли посреди комнаты и уставились на телефон. Он продолжал звонить, и Лютер сделал несколько шагов, чтобы снять трубку. Все в доме вдруг замерло и стало напоминать кадры замедленной съемки. Так Лютеру, во всяком случае, казалось позже.
— Алло, — сказал он в трубку. По некой непонятной причине она показалась тяжелее, чем обычно.
— Это я, пап!
Лютер удивился, но удивление быстро прошло. Поразился, услышав голос Блэр, а потом сообразил, что ничего странного в этом нет. Очевидно, дочь смогла добраться до телефона и сейчас звонит родителям, желая поздравить с Рождеством. Ведь должны же быть в Перу телефоны.
Голос Блэр звучал громко и отчетливо. Лютер с трудом представлял себе картину: его любимая дочь сидит на пеньке где-нибудь в джунглях и говорит с ним по портативному спутниковому телефону.
— Блэр, — сказал он.
Нора тут же подскочила к нему.
Следующим словом, потрясшим Лютера, было «Майами». Блэр говорила что-то до него и после, но зациклился он именно на «Майами». И почувствовал, как почва уходит из-под ног. Он шел ко дну, и все вокруг стало призрачным и нереальным.
— Где ты, дорогая? — спросил он.
Несколько слов, потом снова прозвучало это «Майами».
— Ты в Майами? — неестественно высоким голосом переспросил Лютер.
Нора тихо ахнула и придвинулась еще ближе. Расширенные, возбужденные глаза жены теперь были всего в нескольких дюймах от его лица.
Потом он слушал. И повторял:
— Ты в Майами, приезжаешь домой на Рождество. Но это же здорово, Блэр!
У Норы лицо от удивления вытянулось так, что Лютер подумал: такой свою жену он еще никогда не видел.
Он послушал еще, потом спросил:
— Кто? Энрике? — И прокричал уже совершенно диким голосом: — Твой жених! Какой еще жених?..
Сколь ни странно, но Норе все же удалось сохранить некоторое самообладание. И она нажала кнопку, включив микрофон. Голос Блэр зазвучал уже на всю комнату:
