— Доктор, — пробормотал он, — вы открыли в себе огонь?
— Гмм…
— Вам надо малость отойти, или мы тут прямо на полу…
Она улыбнулась в ответ. Он покачал головой.
— Вы нарываетесь на неприятности, — несколько лениво проговорил он.
— Вовсе нет, — уверила она его. Она никогда не хотела неприятностей, потому что в эмоциональном плане она уже и так сильно пострадала. Но она недооценила этого человека, его удивленная улыбка исчезла, и она ничего не успела сообразить своим заторможенным умом, как он приник к ее рту губами.
Ее голова отклонилась назад от силы его поцелуя. Желание, мягкое, как шелк, стало грубым. Откровенным. Еще крепче обхватив ее бедра, он грубо притянул ее к себе.
Исчезла музыка, исчез мягкий свет, исчезли и танцующие пары. Его губы впились в ее. Сердце Клер бешено колотилось. Игра закончилась. В нем заговорил мужчина.
Когда он наконец поднял голову, выражение лица его было твердым, как гранит, глаза сверкали синими алмазами от переполнявшего их желания. И ему было наплевать, даже если бы весь мир видел это.
Когда закончилась песня? Певицы нигде не было видно, танцующие уже уселись за столы. Клер вдруг вырвалась и бездумно направилась к двери.
Пока она быстро пробиралась между столиками и одетыми в черное официантами с дымящимися подносами, ее единственной мыслью было — сбежать. Ральф поднял голову от пустой тарелки, когда она подошла, и расплылся в улыбке.
— Ты не представляешь, как я шикарно поел. Могу поклясться, мне принесли блюд семь, я ничего подобного не видел. Я просил официантов подождать, пока ты подойдешь, но они все подавали и подавали…
Все нормально, а у нее истерика.
— Ральф, у меня ужасно болит голова, — тихо сказала она. — Мне бы не хотелось тебе портить вечер, но не отвезешь ли ты меня домой?
— Конечно, дорогая. Но, ради Бога, в чем дело? У тебя никогда не болит голова.
Он хороший, но такой медлительный. Официант отказывался брать деньги, объясняя, что за обед заплатил владелец ресторана, но Ральф все настаивал. Взяв пальто и сумочку, Клер посмотрела вокруг.
Джоэла нигде не было видно, он исчез.
Клер все еще с трудом дышала, когда они выходили, а еще предстояло спускаться на этом жутком лифте. Какой чудесный парень Ральф! Он согласился спуститься по лестнице, считая это хорошей разминкой для ног, и ни разу не прокомментировал ее странное поведение.
Вскоре они вышли на холодную улицу. Чикаго не случайно был назван городом ветров. Ветер здесь никогда не стихал. Он кружил направо и налево среди небоскребов, хватал ее и Ральфа за полы пальто, заставляя их улыбаться, пока они пробирались к машине Ральфа.
