– Что же мне делать?
– Не знаю, разбирайся сама. У меня здесь ребенок умирает, мне сейчас не до тебя. Когда освобожусь, заскочу.
Тогда Джулиет звонит в соседний госпиталь, в Уайт-Плейнс, просит дежурную медсестру, жуткую сволочь, прислать машину за ребенком. Медсестра говорит:
– Вам нужно подать соответствующую заявку. Мы ее рассмотрим, а после этого…
Джулиет смотрит на монитор и видит, что кислород сполз до семидесяти.
– Не спи ты, мать твою! – орет она на ординатора. – Качай, качай!
Голос в трубке удивленно спрашивает:
– Доктор, это вы?
Джулиет швыряет трубку и накидывается на ординатора.
– Девяносто! Сказано тебе: девяносто!
Она вырывает у него стимулятор и начинает качать сама.
– Но шестьдесят пять – это нормально, – оправдывается он. – Для поддержания жизнедеятельности вполне достаточно…
– При шестидесяти пяти он на всю жизнь останется идиотом! Не жалей ты свой палец поганый!
– Слушай, что это ты себе позволяешь, – начинает кипятиться ординатор.
– Катись отсюда в регистратуру! Пусть позвонят в госпиталь Уайт-Плейнс и вызовут машину. Слышал? Марш отсюда! Иди и не возвращайся!
Ординатор спасается бегством.
– Что ты уставился на меня, Генри? – накидывается Джулиет на медбрата.
– Так, ничего.
– Ты считаешь, что я веду себя, как ведьма?
– Вот именно.
– По-твоему, я обошлась с ним слишком круто?
– Это уж точно.
– Он дерьмо собачье.
– Помнится мне, когда ты была на втором году обучения, с тобой произошел такой случай. Ты подключала капельницу к одному матросу. Тыкала в него иглой раз пятьдесят, так что у него рука стала навроде решета.
– С чего ты взял, что он был матрос?
– У него была татуировка с кораблем.
– Где?
– Да здесь же, у нас в больнице.
– Нет, на каком месте татуировка?
– Не помню.
– Все ты врешь, никакой он был не матрос. Он был наркоман, вен у него почти не осталось.
Она медленно возвращает кислород до уровня девяносто.
– В конце концов, он взял у тебя иглу и ввел себе ее сам.
– Вот видишь, я же говорю наркоман.
– Тебе было так стыдно, ты чуть не умерла.
– Я же не виновата, что он себе все вены испоганил.
– Я весь день за тобой приглядывал, чтобы ты с собой чего-нибудь не натворила.
– Я тоже помню этот корабль, Генри. Он у него был вытатуирован на заднице.
Она качает, не переставая. Когда палец уже не выдерживает, Джулиет меняет руку. Через полчаса, когда оба пальца стали как деревянные, Джулиет уже жалеет, что накричала на ординатора.
– Ты знаешь, Энни со мной поссорилась, – говорит она.
