– Вы говорите, Черник не поднимался наверх? – спрашивает Кэрью. – Только задал пару вопросов и ушел? К Бойлу он не поднимался?
Джером надолго погружается в раздумье.
– Ну, мимо меня он не проходил, но есть ведь и другие входы.
– Когда он просматривал вашу картотеку, у него был взволнованный вид?
– Это еще мягко сказано.
– Может, он был напуган?
– Нет, он был в возбуждении.
– А не был ли он под градусом?
– Кто, Славко? Да он всегда под градусом.
– А героином он когда-нибудь торговал?
– Славко?! – Джером смеется.
– Значит, нет?
– Да ни за что на свете. Он был не из таких. Славко – человек нескладный, неуверенный в себе, сильно пьющий. Вечно влюбится в какую-нибудь девчонку, которой нет до него дела. Жизнь у него никак не складывалась, и все такое. Но при всем при том он был хороший парень. Он изрядно действовал мне на нервы, но я всегда относился к нему хорошо. Как бы это сказать… Он был романтик. Вот именно – романтик.
Учитель сидит в учительской, прислушивается. Поза, в которой он сидит, называется саттвасана.
Принимающее устройство включено на полную громкость.
Энни только что произнесла очередную речь, а теперь помалкивает. За нее пропаганду ведут ее сторонники.
Энни не вмешивается – кларнетист и садовник, а вслед за ними и домохозяйка из Маунт-Киско старательно обрабатывают остальных присяжных.
Мудрец правит, не давя на подданных своим весом. Когда работа сделана, подданные говорят: “Мы сделаем это сами”.
– Ну, Лаура, – говорит садовник. – Все улики подтверждают, что приказ об убийстве отдал Учитель. Боффано в убийстве не виновен. Нельзя в таком важном деле поддаваться эмоциям.
– А у вас есть дети? – отвечает запальчиво женский голос.
– Нет.
– Если бы были, вы бы меня поняли!
В бой вступает кларнетист.
– При чем здесь дети?
Тут подает голос Энни:
– Дети всегда при чем.
Остальные затихают. Ее голос действует на них завораживающе. Учитель знает – они уже успели полюбить этот голос.
– Лаура, у меня есть сын, – проникновенным голосом говорит Энни. – Ему почти столько же лет, как тому убитому мальчику. Мне очень страшно, что с моим сыном когда-нибудь произойдет нечто подобное. Я очень хорошо понимаю ваши чувства. Вокруг нас хаос, который с каждым днем становится все кошмарнее и кошмарнее. От него не спрячешься и не убережешься.
Энни делает паузу. Остальные одиннадцать присяжных сидят и, затаив дыхание, слушают.
– Но не будем забывать, что существует закон, – продолжает Энни. – Конечно, наша система далека от совершенства, но более совершенную никто пока не придумал. Закон гласит: если не доказано, что Боффано совершил убийство, в котором его обвиняют, он должен быть освобожден. Это наша прямая обязанность. Остается лишь молиться, что в следующий раз его возьмут с поличным и он не открутится.
