Трюм и палуба | страница 2
— Хабарда!note 4 — кричали турки, стремительно пробегая с тяжестью на спине.
— Вира! — надрывались внизу, в трюме, глухие, гулкие голоса.
— Изюм в Анапу, двадцать четыре места!
— Пипа двести ящиков — Новороссийск!
— Железо в Туапсе!
— АБ или АС? — черт вас побери!
— Давай живей! Давай живей! Ходи веселей!
— Не лезьте под руку, говорят вам!
— А вы не толкайтесь!
— Хабарда!
— Говорят вам, не мешайте!
— Я желаю видеть старшего помощника.
— Помощника? Вакансий нет.
— Мне нужно старшего помощника.
— А вам зачем?
— Я не ищу вакансий. Я желаю видеть его по делу.
— Станьте же в сторону.
— Хорошо.
Вахтенный матрос поправил съехавшую на затылок фуражку, обтер рукавом вспотевшее лицо и устало покосился на собеседника. Тот встал подальше от трюма и рассеянно осмотрелся.
Это был плотный, медленный в движениях человек, слегка сутулый, в парусинном пиджаке и черных матросских брюках. Вместо жилета он носил тельник с широкими синими полосами и красный кушак. Черные, коротко остриженные волосы прикрывала серая «джонка», шапка английского покроя. Лицо его казалось типичным лицом человека случая, молодца на все руки: если нужно — кок или матрос, в нужде — поденщик, при случае — угольщик, иногда — сутенер, особенно в периоды «смертельного декофта» note 5, столь частого среди мелкого морского люда. Низкий лоб, серые глаза, полные угрюмой беспечности, загорелая кожа, короткий, тупой нос, редкие усы; в правом ухе маленькая золотая серьга.
Большая партия риса, сто сахарных бочек в Севастополь и машинное масло в Керчь подходили к концу. Все быстрее развертывался строп, ложась длинной петлей на раскаленные солнцем камни мола, и из трубы «Веги» повалил густой дым — разводили пары. Немногочисленные пассажиры толкались и бегали, устраивая свои пожитки на палубе и в классных каютах; сипло завыл гудок, первый сигнал отплытия.
— Эй, приятель! — сказал матрос. — Вот старший помощник!
Костлявая фигура с желчным лицом бродила на палубе, теребя узенькую бородку и щурясь от солнца. Парень неловко протискался среди ящиков и разного хлама, низко поклонился, сдернул свою джонку и просительно замигал. Круглая, стриженая голова бросилась в глаза моряку; он сморщился, точно собираясь чихнуть, и медленно процедил:
— Вакансий нет.
— Извините, — сказал парень, оглядываясь на пристань, — окажите божескую милость!