– А как же с катером? – не унимался Уильямс. – Разумно ли просто уйти и оставить его без охраны? Пока нас нет, с ним может произойти что угодно. А если что-нибудь случится с оборудованием, которое имеется на борту…
– Доктор Уильямс, – вежливо сказал Хантер, – довольно. Я капитан и не обязан отчитываться перед вами. И я плохо отношусь к тому, что мои приказы все время обсуждаются. И вам, доктор, придется научиться доверять мне, а команды выполнять беспрекословно. В противном случае я отдам вас разведчице. Катер в наше отсутствие останется в целости и сохранности. Разведчица, подтвердите.
– Несомненно, – равнодушно согласилась Кристел, увлеченная своей сигаркой. Она несколько раз выдохнула дым, чтобы удостовериться, что все в порядке, а потом уперлась взглядом в Уильямса: – Перед выходом мы включим силовой экран, и компьютеры до нашего возвращения останутся в боевой готовности. Короче говоря, корабль будет в большей безопасности, чем мы.
– Это ваше право, – дал знать о себе Корби. – Но если мы идем к чужим, нужно платить как за боевую задачу.
– Говоря по научному, их нельзя назвать чужими, – вмешался доктор Уильямс. – Это же их мир. Если кто-то здесь и чужой, так это мы.
Разведчица тихо засмеялась:
– Ошибка, доктор. Чужие всегда чужие, где бы мы их ни нашли. Только так.
– А хороший чужой – мертвый чужой, – дополнил Корби. – Разведчица, я прав?
Кристел улыбнулась:
– Точно, господин морской пехотинец.
– Как вы можете это оправдывать? – гневно воскликнула де Шанс. – Все живое имеет что-то общее. У нас те же мысли, чувства, надежды и потребности…
– Вы когда-нибудь встречали чужого? – спросила Кристел.
– Нет, но…
– С ними не многие встречались. – Кристел затянулась сигаркой, выпустила изо рта идеальный круг дыма и долго смотрела на него. – Экстрасенс, чужой – это не неизвестная луна. Чужой – имя прилагательное. Чужой – необычный, отличающийся от нас, нечеловеческий. Неестественный. Для чужого нет места в границах Империи, а эта планета – часть Империи с той минуты, когда ее открыл имперский корабль. Это Имперский закон.
– Но здесь может быть и по-другому, – с трудом выдавил из себя Линдхольм. – Если мы мирно войдем в контакт с туземцами и образуем какой-то союз…
– То Империя потом это обнаружит, – заключил Хантер. – И положит всему конец.
– Но почему? – не могла успокоиться де Шанс. – Какое им дело?
– Все чужие представляют неизвестность, – сообщил Корби. – А Империя боится неизвестного. Только и всего. Да что тут удивительного? Неизвестное всегда может подорвать существующую власть.
