И сэр Эктор наставил копье, и они сошлись, словно гром ударил, и Ланселот бросил его через круп коня и оставил лежащим на земле.
— Клянусь, — сказал сэр Увейн, — это весьма сильный рыцарь; я уверен, что он убил сэра Кея и разъезжает теперь в его доспехах. Будет трудно справиться с ним, но посмотрим, что я смогу сделать!
Они сошлись в безумной схватке, по Ланселот выбил сэра Увейна из седла, и тот ударился о землю столь сильно, что долго лежал без движения.
— Теперь, — сказал сэр Гавейн, — только мне остается сразиться с этим рыцарем.
И он закрылся щитом, взял в руку доброе копье и со всей силой ринулся на сэра Ланселота; и каждый рыцарь ударил другого в середину щита. Но копье Гавейна разлетелось на части, а копье Ланселота ударило с такой силой, что Грингалет, конь Гавейна, покатился по земле.
— Думаю, это должен быть сэр Ланселот Озерный, — сказал Гавейн, медленно поднимаясь и помогая другим рыцарям встать на ноги. — Давайте поспешим в Камелот, ибо там мы сможем узнать это.
На следующий день, в праздник пятидесятницы, все рыцари короля Артура собрались за Круглым Столом. Явился и сэр Ланселот в доспехах сэра Кея, но, конечно, без шлема. Тут Гавейн, Увейн, Эктор и Сеграмур узнали наверное, кто опрокинул их одним копьем, и немало среди них было смеха и шуток.
А сэр Кей рассказал королю, как сэр Ланселот спас его от трех рыцарей, которые хотели убить его.
— И он заставил трех рыцарей сдаться мне, а не ему, — сказал сэр Кей. И все трое были тут и свидетельствовали это. — Тогда сэр Ланселот взял мои доспехи, — продолжал Кей, — и оставил мне свои. Я ехал домой спокойно, ибо никто не осмеливался сразиться со мною!
Затем явились все те рыцари, которые содержались пленниками у сэра Тарквина, и рассказали, как Ланселот спас их. Сэр Гахерис сказал:
— Я видел всю битву от начала до конца, и этот Тарквин был сильнейшим рыцарем из всех, кого я когда-либо встречал.
Тут явился также сэр Мелиот рассказать, как Ланселот спас его; и король Багдемагус, за которого он сражался, и многие другие — и все рассказывали о могучих деяниях и великой отваге Ланселота.
И король Артур был счастлив, что у него такой рыцарь, а королева Гвиневера, услышав рассказы о могучих деяниях сэра Ланселота, полюбила его. И никто не осуждал теперь Артура за то, что он посвятил в рыцари неиспытанного оруженосца, ибо сэр Ланселот за этот год приключений завоевал такую славу, какой не было ни у одного рыцаря на свете, и почитался всеми людьми — и благородными и простыми, и не было никогда другого такого рыцаря в королевстве логров, как сэр Ланселот Озерный.
