Корлисс усилил нажим. ЭрТар частенько дурачился с Тишшем, валяяся по земле, борясь и перетягивая палку, но, оказывается, понятия не имел об истинной силе корлисса. На горца словно поставили чугунную скамью с обтянутыми мехом ножками. А еще он внезапно заметил, какие у кошака длинные, острые клыки...
***
– Как вы попали в святилище?
Из-под капюшона Джаю были видны только губы и подбородок. Для опознания маловато – хотя какая разница, кто проводит тебя к Темному? Если среди Внимающих еще попадались вменяемые парнишки, то все йеры одинаковы: коль Иггр им что-то приказал, только он отменить и может.
– А почему я должен тебе отвечать? – не слишком убедительно возмутился обережник.
Острие ножа лаконично пробило кожу, и Джай ощутил, как по шее медленно заскользила капля крови.
– Молчи, он все равно тебя потом прирежет! – встрял мерзкий горец. Ему-то что, его-то ножом в шею не тычут! – Хоть умрешь мужчиной!
– А ты умрешь кошачьим обедом! – не выдержав, огрызнулся Джай. Мужества, как ни странно, действительно прибавилось. – Не буду я тебе ничего говорить, йер драный!
Нож дрогнул, царапнув кожу.
– Я не йер.
– А кто?
– Жрец.
Горец протяжно свистнул, обережнику же захотелось взвыть. Думал, хуже быть не может? Нате вам – угодил в лапы к фанатику-сектанту, сдвинутому на возвращении поганого тварьего бога!
– Ну от этого пощады точно не жди! – уверенно подтвердил «сорока». – Сейчас он тебя еще и в жертву принесет…
– А может, тебя для начала?! Я за ноги придержу, если надо!
– Не принесу, – неожиданно возразил тваребожец. На сей раз голос звучал устало и чуть более человечно. Нож перестал колоться, но далеко не отодвинулся.
– Но убить-то убьешь? – слегка разочарованно уточнил горец. – Его хотя бы?
– Не знаю.
По крайней мере, честно. Если бы сектант начал убеждать Джая, что погладит его по голове за честность и отпустит на все четыре стороны, обережник насмерть бы сцепил зубы назло врагу. Но если есть надежда договориться миром…
– Убери нож, – как можно спокойнее попросил он, вспоминая, каким тоном его напарник уговаривал самоубийцу, вскарабкавшегося на городскую стену. Поскольку тот все-таки прыгнул, Джай изо всех сил старался не повторять чужих ошибок. – Давай сядем и все спокойно обсудим, я самойлики заварю…
Лезвие наискось чиркнуло обережника по шее, затем на Джая рухнуло что-то черное и тяжелое, и свет померк.
Несколько секунд парень пытался сообразить, долетел он уже до Иггра или еще в дороге, потом осторожно спихнул с себя обмякшее тело и сел. Тваребожец остался навзничь лежать на кровати верхней половиной туловища и свисать с нее нижней. Из-под мантии диковато выглядывали босые пятки, дочерна выпачканные грязью.
