Да, совместный бизнес цементирует семью, а цемент — любимый строительный материал мафиози.
Но это не означает, конечно, что всякий бизнесмен, накрененный влево, примется катать супругу в дырявой лодке по каналам городской канализации или замуровывать ее в качестве привета потомкам в фундамент сиротского приюта, заложенный на его пожертвования. Просто не строй слишком серьезных планов, когда твой друг — окольцованный коробейник. И не огорчайся: не все мужья — коммерсанты, и не все коммерсанты — мужья.
Там поддержат под локоть даже на ступеньках гильотины. Там бульвары в обрамлении будуаров (или наоборот, в зависимости от местоположения тела). На бульварах каштаны, шарманки и кафешантаны. Внутри сидят шатены с синими глазами и угощают шампанским гризеток с бархотками на шеях. Гризетки пьют и закусывают устрицами, грациозно сплевывая косточки жемчужин. В общем, увидеть Париж — и умереть. Многим это удавалось. Ах, Париж, моя парфюмерная греза, сладкий яд в фиалковом флаконе сумерек! Вот я скучаю за абсентом в «Ротонде», вот болею за дуэлянтов у монастыря кармелиток (наши — в плащах с крестами), вот мечтаю на рассветной набережной, наблюдая, как уносит течение резиновые гондолы с демографически департированными гражданами и, наконец, караулю у Нельской башни — не скинут ли в Сену из оконной прорези прекрасного школяра с кинжалом в груди? Скинули.
Плеснула волна, мелькнула свеча, за ней загробный анфас горбуньи.
— Не умирай, милый друг!
Спасенный сорок суток бредит и пышет жаром. Но заштопанное аккуратно, как учила мама, сердце бьется все уверенней. Очнулся. И снова потерял сознание. На этот раз от восхищения. — Бонжур, мон амур! Разумеется, корзины роз и бархатный футляр с фамильным кольцом, обсыпанным бриллиантами. Разумеется, реанимированный школяр — титулованный наследник виноградных угодий (десятки лье стеклянных сот) и роскошных апартаментов с видом на Эйфелеву башню. Разумеется, все это сложено к моим обцелованным ногам. Вот такие примерно планы.
В их свете из отечественных, правда, вод и был выловлен парижанин. В первую же ночь он гарантировал мне кругосветный круиз в джакузи, залитой «Дон Периньоном». Вместо этого после месяца снулого секса оделил черными колготками с алым мазком лака вокруг оползня и парочкой жизнерадостных трихомонад. Спасая свою надтреснутую мечту, я отшила картавого шевалье и убедила себя, что это был всего-навсего переодетый соотечественник. Потому что должны должны быть на свете страны, где женщин кутают в меха, катают круглосуточно на такси, кормят фруктами и креветками. Ну фиг с ними, с креветками, — хотя бы заявляются в гости с традиционной коробкой конфет, а не с пивом, которое сами же и выпивают.
