До Дельвинга дошли слухи о разгроме бывшего «Дракона» и о том, что сам Барис взят в плен. Галанда это не удивило — он предчувствовал, что Цеска окажется тираном.
Человек из народа! Слыхано ли когда, чтобы тот, кто выбился из грязи в князи, заботился о народе?
Хозяйство Галанда процветало, и он прикупил у вдовца-соседа еще один клочок земли. Тот собрался в Вагрию — брат, живущий в Дренане, предупредил его о грядущих переменах, — и Галанд выкупил у него все имущество за смехотворную цену.
А потом пришли солдаты.
Новый закон гласил, что обыватели незнатного рода могут владеть только четырьмя акрами земли. Излишки государство скупало за цену, рядом с которой смехотворные деньги Галанда казались королевскими. Налоги увеличились, и была назначена величина урожая.
В первый год истощенная земля не дотянула до нужной метки — все поля, бывшие под паром, засеяли, и урожайность упала.
Галанд принимал все без жалоб.
До того дня, как умерла его дочь. Она выбежала поглядеть на всадников, и жеребец ударил ее копытом. Галанд бросился к ней, подхватил ее на руки. Всадник спешился.
— Мертвая? — спросил он.
Галанд, утратив дар речи, только кивнул.
— Не повезло тебе. Теперь твой налог увеличится.
Тогда кинжал Галанда вонзился всаднику в сердце. А потом он выхватил из ножен меч убитого и бросился на второго наездника. Конь шарахнулся, всадник свалился наземь, и Галанд убил его ударом в горло. Еще четверо развернули коней и помчались к нему. Галанд вышел навстречу вороному жеребцу, убившему его дочь, и обеими руками рубанул его по шее. Потом сшиб другого солдата с коня, вскочил в седло и ускакал на север.
Он отыскал в Вагрии своего брата, который работал там каменщиком.
... Голос Парсаля вторгся в его мысли, вернув к настоящему.
— Что ты говоришь?
— Говорю, что никогда еще не подчинялся надиру.
— Я тебя понимаю. Кровь стынет, как подумаешь. Но ведь он хочет того же, что и мы.
— Того ли? — прошептал Парсаль.
— Что ты хочешь сказать?
— Все они, генералы, одним миром мазаны. Война для них что игра — плевать они хотели на остальное.
— Я люблю их не больше, чем ты. Но наши-то из «Дракона», а это посильней благородной крови. Я не могу этого объяснить. Нас разделяет бездна, но они умрут за меня, и я за них.
— Надеюсь, что ты прав.
— В жизни мало вещей, в которых я уверен, — и это одна из них.
Его слова не убедили Парсаля, но он промолчал, глядя на двух воинов, шагающих впереди.
— А что будет, когда мы убьем Цеску? — спросил он вдруг
