Царь Каменных Врат | страница 12
— Странные, видно, у тебя друзья.
Тенака помешал похлебку кинжалом. Ему вдруг стало как-то неуютно — почему-то он утратил власть над разговором.
— Откуда вы? — спросил он.
— Я думала, тебе это все равно.
— Почему ты не заговорила со мной? — сощурился он. Она отвернулась.
— Не хотела тебе мешать.
Это была неправда, и оба они это знали, но атмосфера разрядилась, и молчание уже не разъединяло их. Снаружи старела и умирала буря — вой сменился жалобными стонами.
Похлебка загустела. Тенака добавил овса и посолил.
— Пахнет вкусно, — сказала Рения, склонившись над огнем. — Что это за мясо?
— Большей частью мул.
Тенака пошел на кухню за деревянными мисками. Когда он вернулся, Рения уже разбудила старика и помогла ему сесть.
— Как самочувствие? — поинтересовался Тенака.
— Ты воин? — спросил вместо ответа Олен. В его глазах был страх.
— Да. Но ты можешь меня не бояться.
— Надир?
— Наемник. Я тебе похлебку сварил.
— Я не голоден.
— Все равно поешь.
От приказного тона старик весь сжался. Он отвел глаза и вместо ответа кивнул. Рения стала кормить его, а Тенака сел у огня. Только еду зря переводить — этот старик не жилец. Но, сам не зная почему, Тенака не жалел о попусту потраченной провизии.
— Дедушка хочет поговорить с тобой. — Рения собрала миски, горшок и вышла.
Тенака подсел к умирающему. Серые глаза Олена горели лихорадочным огнем.
— Я не силен. Никогда не был сильным. И всегда подводил тех, кто мне доверялся. Кроме Рении. Ее я не подвел. Ты мне веришь?
— Да. — «И почему это слабых людей всегда тянет исповедоваться?»
— Ты защитишь ее?
— Нет.
Олен схватил Тенаку за руку.
— Я заплачу тебе. Только проводи ее в Сузу. До города всего пять-шесть дней пути.
— Вы для меня — никто. Я вам ничем не обязан. А заплатить мне у тебя денег не хватит.
— Рения говорит, ты из «Дракона». Где твоя честь?
— Упокоилась в песках пустыни, растворилась в туманах времени. Я не хочу говорить с тобой, старик. Тебе нечего мне сказать.
— Пожалуйста, выслушай меня, — взмолился Олен. — Когда я был помоложе, я состоял в Совете. Я поддерживал Цеску, боролся за его победу. Я верил в него. Потому и на мне лежит ответственность за тот кошмар, в который он вверг страну. Когда-то я был служителем Истока и жил в гармонии. Теперь — умираю и чувствую, что ничего не знаю о жизни. Но я не могу умереть, оставив Рению на растерзание полулюдам. Не могу. Разве ты не понимаешь? Вся моя жизнь была напрасной — пусть хоть будет не напрасной смерть.