Я жалобно запричитал и спросил, неужели в Иерусалиме нет совершенно никого, кто мог бы распорядиться о выплате задатка и кого можно было бы склонить к такому решению.
На это Фануил, отогнав муху от морщинистого лица, сказал мне: даже если такой влиятельный человек и нашелся бы сейчас в Иерусалиме, разве его подписи достаточно? Сегодня он подпишет, завтра его, может, уже и не будет на прежней должности, чего тогда стоит эта подпись? Кто знает, чьи имена были в том списке, который царь Давид вручил на смертном одре своему сыну Соломону? Поэтому на каждом платежном поручении должна стоять либо царская подпись, либо царская печать. Тут я, чуя, что могу услышать важные сведения, поинтересовался: я и сам, дескать, слышал о таком списке, но видел ли его кто-нибудь? Может, сей пресловутый список на самом деле лишь слух, распускаемый нарочно, чтобы оправдать действия Ваней, сына Иодая.
Фануил, опасаясь, что разговор зашел слишком далеко, пробормотал: не пора ли подзакусить, солнце, мол, уже высоко, и дело идет к полудню.
Хоть и потощал мой кошелек, однако я тут же спросил Фануила, не составит ли он мне компанию в скромной трапезе; может, он знает спокойную харчевню за городской стеной, где найдется тень, приличное вино и хорошее жаркое?
Ибо занятие историей состоит не только в изучении глиняных табличек.
ИСТОРИЯ РАСПРЕЙ ПРИ ВОСШЕСТВИИ НА ПРЕСТОЛ СОЛОМОНА,
СЫНА ДАВИДА,
ЗАПИСАННАЯ СО СЛОВ ФАНУИЛА, СЫНА МУШИ, ПИСЬМОВОДИТЕЛЯ ТРЕТЬЕГО РАЗРЯДА
ПРИ ЦАРСКОМ КАЗНАЧЕЙСТВЕ;
В СКОБКАХ ДОСЛОВНО ПРИВЕДЕНЫ
ПРИМЕЧАНИЯ ФАНУИЛА, СЫНА МУШИ,
СДЕЛАЛСЯ ВЕСЬМА СЛОВООХОТЛИВ
Когда царь Давид уже состарился и вошел в преклонные лета, то никак не мог согреться, хотя ему отыскали красивую девицу сунамитянку Ависагу, которая ходила за ним и лежала с ним, чтобы ему было тепло. А он знал, что дни его сочтены, но не выказывал предпочтение ни Адонии, ни Соломону, ни кому-нибудь другому из своих сыновей.
(Царь лежал, глядел в потолок и чувствовал, как власть ускользает у него из рук. Он хорошо понимал, что все следят за ним и ждут его слова, чтобы использовать это слово в борьбе за престолонаследие; это слово было последним, что осталось ему от прежнего могущества.)
Адония, сын Давида отжены его Агифы, красавец, родившийся Давиду после Авессалома, стал говорить: «Я буду царем!»; он завел себе колесницы и всадников и пятьдесят человек скороходов, которые бежали впереди и кричали народу: «Посторонись! Прочь с дороги престодонаследника». Но даже когда шум доходил до царя, он не стеснял сына вопросами.
