В нашем школьном учебнике истории я видел на картинках, как прусские генералы и короли управляют битвой. Они стоят (на ногах, а чаще верхом на коне) на высоком холме. Перед ними всегда простирается широкая равнина, на которой одерживают победу прусские батальоны с развевающимися знаменами. Скупым движением руки, усиленным саблей или подзорной трубой, генерал дирижирует баталией.
Маас живо напомнил мне эти величественные картины. Его мастерская будка с окнами на все стороны стояла в самой стратегически благоприятной точке верфи. Любой, кому надо было войти на верфь или выйти, должен был пройти мимо. Из будки отлично просматривалась вся территория верфи. И Маас ее-таки просматривал. Долгое время я верил даже, что он способен видеть сквозь настил стапеля и борта кораблей. Стоило мне на мгновение задержаться за каким-нибудь прикрытием; чтобы перевести дух, тут же распахивалось окошко мастерской будки и гремел голос Мааса:
— Фосс — куда он пропал?
И в этом мастер Маас тоже походил на прусских королей. Всех, исключая герра Кремера, он называл в третьем лице единственного числа. «Фосс, чтоб его…», — орал он на своем платтдойч. Вместо полководческого жезла у мастера Мааса была дюймовая линейка, а вместо ландкарты — строительные чертежи, которые хранились в его будке. Его непосредственными подчиненными были десятники, под каждым из которых ходило от десяти до пятнадцати плотников.
В тот день, 2 января, ЕГО указания были обращены главным образом на борьбу со стихией.
— Мюллер — очищает от снега доски, — кричал он. И Мюллер со своим десятком отправлялся на расчистку досок.
— Никель — сверлит в тендере дырки для болтов.
Из команды Никеля кто-то пискнул:
— Сверлить на морозе?
Маас молча устремил свой взгляд на крикуна.
Мгновенная тишина, потом голос Никеля:
— Пошли, ребята, за мной.
И вся ватага тянется к эллингу.
Несколько минут — и бригады уже получили задания.
Все разошлись, осталось только шестеро новых учеников, сиротливо съежившихся на снегу. Мастер Маас ударил в рынду[15], подвешенную у окошка его будки:
— Семь часов!
Пришла и наша очередь.
— Имя? — его указательный палец уперся в меня.
— Ханнес Фосс.
— Мастер. Имя? — указательный палец все еще упирался в меня.
— Ханнес Фосс, — я говорил очень громко (может, он глуховат?).
— Мастер. Имя?
Ну и ну, чего это он от меня добивается? И я заорал что есть мочи:
— Ханнес Фосс!
Рука мастера Мааса молниеносно дернулась вперед и влепила мне такую оплеуху, что я едва устоял на ногах.
