— Байет!
Гордые своей победой, воины стояли перед вождем.
Деспот скучал. Из-под полуопущенных век он хмуро смотрел на воинов. Глаза у него были тусклые, серые, словно подернутые дымкой, но глубокие складки у подбородка и резкий изгиб губ свидетельствовали о сильной воле и неукротимой энергии. Это был Нерон — жестокий и тщеславный, но власть досталась ему благодаря его энергии и силе.
Подобно Александру и другим деспотам, этот завоеватель-зулус был отравлен сознанием собственного могущества. Воля его была законом, все его желания исполнялись беспрекословно, каждый поступок его почитался священным. Однако подданные его были людьми гордыми и смелыми. Он знал, что они его низвергнут и убьют, если он не будет с ними считаться. Вот почему он обуздывал свою злобу, не давал воли своим чувствам.
Движением руки он подозвал военачальника.
— Значит, ты вернулся… — сказал он.
Ни похвалы, ни благодарности не дождался от него Сирайо. Смысл этих нескольких слов был понятен военачальнику. Вождь намекал на изменника Мозелекаца, который отправился в поход и не вернулся в родной крааль. Мозелекац со своими воинами покинул вождя Чаку и объявил себя независимым.
— Я вернулся, великий вождь, — ответил Сирайо. — Я остался верен моему повелителю.
Чака промолчал. Он окинул взглядом ряды воинов, которые смотрели прямо перед собой, не смея встретиться с ним глазами.
— Я дал тебе десять индун. У каждого индуны был отряд.
— Они вернулись, повелитель. Все здесь, кроме нескольких человек, которые пали в бою.
Глаза Чаки сверкнули.
— Ты уничтожил неверного пса?
— Я шел по тропе, указанной мне военным советом. Я спустился с гор в страну Зоса. Изменника там не было.
— Где он? — проворчал вождь.
— Мои гонцы принесли весть, что он свернул на север. Сделав свое дело, я повернул назад и пригнал тебе эти стада. Теперь разреши мне пойти по новой тропе вслед за изменником.
— Мы об этом подумаем. Десять быков я дарю войску, пять коров возьми себе.
Военачальник повернулся к своим воинам и сообщил им о щедрости повелителя. Затем призвал он м'бонго 7 и приказал ему воспеть вождя.
М'бонго распростерся в пыли перед Чакой, потом вскочил, выпрямился и стал импровизировать песню в честь великого, непобедимого вождя. Чака принимал это как должное, а воины, подхватывая слова песни, поощряли импровизатора. Гул голосов вдохновлял м'бонго, и долго не смолкала песня.
Чака удалился, переваливаясь, как утка. Когда-то он был худощавым и жилистым, но теперь слой жира покрывал его мускулы. За ним, тоже вперевалку, шел первый его знахарь, разжиревший на теплом местечке. Перед уходом вождь отпустил воинов, а военачальнику велел следовать за ним. Втроем они остановились под деревом индаба.
