Вся четверка тут же подняла головы. Я попытался сделать вид, что не замечаю устремленных на меня вопросительных взглядов.
«Ты уже все прочитал?» — спросила мама. Она была похожа на большой вопросительный знак: что, интересно, он там вычитал?
«Немного грустное чтение, а?» — сказал Йорген. Как будто ему было жалко, что я остался без отца, хотя он делал все, что в его силах, чтобы быть ему хорошей заменой. Иначе и быть не могло, и, наверное, это стало для него культом. Но не мог же он жалеть, что мама потеряла мужа, заняв в то же время его место, чтобы не сказать, его постель. Думаю, в глубине души Йорген рад, что мой отец умер. Иначе он не мог бы жениться на маме. И у него не было бы Мириам. И главное: у него не было бы меня. Как говорится, нет худа без добра.
Я заметил, что он налил себе большой бокал виски. Йорген иногда выпивал виски, но только по пятницам и субботам. Сегодня был понедельник.
И уж конечно не из-за этого виски он со смущенным видом стоял посреди гостиной, во всяком случае, я пишу об этом не из-за виски. По-моему, он был немного смущен тем, что я заперся у себя в комнате, чтобы прочитать то, что написал мне перед смертью мой родной отец задолго до того, как Йорген появился у нас в доме. В ту пору я был еще глуп и, случалось, называл Йоргена «квартирантом». Это было по-детски. Но мне иногда хотелось подразнить его.
«Тебе еще много читать?» — спросил дедушка. Он курил сигару. Дедушка всегда смотрел в корень.
«Еще половина, — ответил я. — Мне понадобилось в уборную».
«Но тебе нравится?» — вмешалась бабушка.
«Без комментариев!» — ответил я. Так политики говорят журналистам, когда у них нет ответа на трудный вопрос.
Сходство между журналистами и родителями заключается в том, что и те и другие одинаково любопытны. А сходство между политиками и детьми — в том, что им часто задают щекотливые вопросы, на которые не так-то легко ответить.
Наверное, пришло время познакомить вас поближе с действующими лицами этого рассказа, и я начну с мамы, потому что ее я, несмотря ни на что, знаю лучше всех.
Маме уже стукнуло сорок, и я могу назвать ее зрелой, самостоятельной женщиной, во всяком случае, она не боится говорить то, что думает. Иногда она начинает сюсюкать, я имею в виду, когда она забавляется с Мириам. Со мной она тоже иногда не прочь посюсюкать, словно я еще маленький. Как правило, я не обращаю на это внимания, но порой это меня злит, особенно если это случается в присутствии моих одноклассников. Маме как будто нравится демонстрировать моим друзьям, что я ее маленький сыночек, хотя на самом деле я уже на несколько сантиметров выше ее. Как-то раз мы с моим другом Мартином играли у нас в гостиной в шахматы, неожиданно мама подошла к нам со щеткой для волос и начала меня причесывать. Мне пришлось откровенно сказать, что я по этому поводу думаю. Вообще я не люблю сердиться на маму, но в тот раз мало сказать, что я рассердился, я просто впал в бешенство
