Но уже к утру мои нервы успокоились. В декабре никто не пойдет на лыжах через Гренландию. В декабре такие экспедиции отправляются в Антарктику, но тогда незачем покупать апельсины на рынке в Осло, тогда все необходимое закупается в Чили или в Южной Африке. И еще неизвестно, берут ли в такую экспедицию хоть один апельсин. Тот, кто идет на лыжах к Южному полюсу, должен каждый день получать столько калорий, что ему вряд ли нужна эта витаминная добавка. Кроме того, апельсины слишком тяжелый провиант, и главное: как можно есть замерзший апельсин, не снимая с рук толстых варежек? Во время похода на полюс апельсины в качестве жидкой добавки сыграют такую же роковую роль, как лошади в экспедиции Скотта. Какая там жидкость! Кроме небольшого количества бензина и хорошего примуса там ничего не нужно. Лед и снег, то есть вода, единственное, чего больше, чем нужно, в тех краях, а апельсин на восемьдесят процентов состоит из воды.
Милая Апельсиновая Девушка, думал я. Кто же ты? Откуда? Где ты теперь?
Мама снова подошла к двери. «Как дела, Георг?» — спросила она.
«Хорошо, — ответил я. — Перестаньте ко мне приставать».
Она помолчала, потом сказала: «Мне не нравится, что ты запер дверь».
«Для чего ставить замки, если ими нельзя пользоваться? Существует такое понятие, как вторжение в личную жизнь».
Мама даже рассердилась, вернее, была задета. Она сказала: «Георг, ты ведешь себя как ребенок. У тебя нет решительно никаких причин запираться от нас».
«Мама, мне пятнадцать лет, это ты ведешь себя как ребенок».
Она тяжело, чтобы не сказать недовольно, вздохнула. Потом все затихло.
Естественно, я ничего не сказал ей про Апельсиновую Девушку. У меня была уверенность, что отец никогда не рассказывал маме то, что он рассказал мне про Апельсиновую Девушку. Иначе он просто попросил бы ее пересказать мне эту историю, и ему не пришлось бы тратить последнее отпущенное ему время на это длинное письмо. Может быть, в юности он пережил нечто, от чего хотел уберечь своего сына, словом, это был разговор двух мужчин. И кроме того, он хотел задать мне какой-то важный вопрос.
Пока же он спросил у меня только о том, как обстоят дела с телескопом Хаббл. Если бы он знал, сколько я могу рассказать о нем!
Самое странное, что учитель заставил меня прочесть мое сочинение вслух всему классу. И показать фотографии. Намерения у него были добрые, но на первой же переменке девочки начали называть меня «Маленьким Эйнштейном». По странной случайности, именно эти девочки больше других экспериментировали с тушью для ресниц и губной помадой. Думаю, они экспериментировали не только с этим.
