Опять это слово! Гвен снова сказала себе, что не должна обсуждать статистические данные с Ларднером. Как только она возражала против какого-нибудь его высказывания, он принимался давить на нее цифрами.
— Специалисты из отдела реорганизации успешно добиваются повышения производительности труда работников на приватизированных предприятиях, — продолжал бубнить Ларднер.
Иногда у Гвен по пять минут уходило на то, чтобы расшифровать, что стоит за несколькими фразами сотрудников «ДРУ Интернэшнл». Они избегали таких слов, как «тюрьма» и «принудительный труд», заменяя их длинными туманными выражениями. Это могло бы обмануть говорунов-политиков, но не Гвен.
— Вот в этом я ничуть не сомневаюсь, — отозвалась Гвен.
Наконец-то! Ей удалось выжать из них смешок. Пусть это будет ее маленьким подарком. Хотя Гвен подозревала, что они смеялись над ней, а не вместе с ней. Она понимала, что служит сотрудникам «ДРУ Интернэшнл» мишенью для шуток, и это было для нее не ново. Гвен прекрасно знала, что в Дженнингсе многие женщины за глаза называют ее Президентом. Не из-за ее авторитарности, а из-за того, что она была однофамилицей президента Уоррена Хардинга. Ее семья — когда у нее еще была семья — всегда очень веселилась по этому поводу. Гвен и сама готова была посмеяться над этим прозвищем, но начальнику тюрьмы не подобает быть слишком веселым. Впрочем, Гвен заметила, что в последнее время все меньшее число молодых заключенных знали о том, кем был Уоррен Хардинг. С каждым годом уровень образования у ее подопечных падал. На прошлой неделе у нее был шок, когда оказалось, что Флора, руководящая работой прачечной, путает названия европейских государств и их столиц.
— Когда я выйду отсюда, — заявила Флора, — я поеду и Париж.
— Вам хотелось бы побывать во Франции? — спросила ее Гвен.
— И там тоже, — ответила Флора.
Это было бы смешно, если бы не было так печально. Но Гвен предпочла бы посмеяться над чем-нибудь вмеете с Флорой, а не над ней самой. Дженнингс сама по себе слишком мрачное место, и Гвен хотелось, чтобы всем — и заключенным, и охране — хоть иногда было над чем посмеяться. Но, в конце концов, это же тюрьма, не так ли? И она ее начальник, а не клоун. И уж точно не учительница, не медсестра и не мамочка…
Эта работа не принесла Гвен того, о чем она мечтала. На практике все оказалось не так. Должность начальницы тюрьмы не имела ничего общего ни с медициной, ни с обучением, ни с материнством. Административная работа отнимала у нее все больше времени. Руководство персоналом, питание, медицинское обслуживание, обеспечение охраны, борьба с нарушениями тюремного режима… Если бы ей снова пришлось выбирать, она бы с радостью стала медсестрой, учительницей или просто матерью.
