— Миссис Бергфелд? Моя фамилия Монт. Вы мне писали.
Женщина так задрожала, что Майкл испугался, как бы она не потеряла сознания.
— Простите, сэр, я сяду.
И она опустилась на край кровати. В комнате было очень чисто и пусто; кровать, деревянный умывальник, герань в горшке, у окна стул, на нем брошенное шитье, женская шляпа на гвоздике, на сундуке — аккуратно сложенные брюки; больше в комнате ничего не было.
Женщина снова встала. На вид ей было не больше тридцати лет; худая, но сложена хорошо; овальное, бледное, без кровинки, лицо и темные глаза больше вязались с картинами Рафаэля, чем с этой улицей.
— Словно ангела увидела, — сказала она. — Простите меня, сэр.
— Довольно странный ангел, миссис Бергфелд. Ваш муж дома?
— Нет, сэр. Фриц пошел погулять.
— Скажите, миссис Бергфелд, вы поедете в Германию, если я заплачу за проезд?
— Теперь мы не получим разрешения на постоянное жительство; Фриц прожил здесь двадцать лет; он уже не германский подданный, сэр. Такие люди, как мы, им не нужны.
Майкл взъерошил волосы.
— А сами вы откуда родом?
— Из Зальцбурга.
— Не хотите ли туда вернуться?
— Я бы хотела, но что мы там будем делать? Теперь в Австрии народ беден, а родственников у меня нет. Здесь мне все-таки дают работу.
— Сколько вы зарабатываете в неделю?
— Иногда фунт, иногда пятнадцать шиллингов. Этого хватает на хлеб да на квартирную плату.
— Вы не получаете пособия?
— Нет, сэр. Мы не зарегистрированы.
Майкл достал пятифунтовый билет и положил его вместе со своей визитной карточкой на умывальник.
— Мне придется об этом подумать, миссис Бергфелд. Быть может, ваш муж заглянет ко мне?
Призрачная женщина густо покраснела, и Майкл поспешил выйти.
Внизу за занавешенной дверью парикмахер вытирал таз.
— Застали вы их дома, сэр?
— Только миссис Бергфелд.
— А! Должно быть, она видала лучшие дни. Муж ее — странный парень; как будто не в себе. Хотел стать моим компаньоном, но мне придется закрыть парикмахерскую.
— В самом деле? Почему?
— Мне нужен свежий воздух — у меня осталось одно легкое, да и то затронуто. Придется поискать другой работы.
— Теперь это не так-то легко.
Парикмахер пожал костлявыми плечами.
— Эх, — сказал он. — Всю жизнь я был парикмахером, только во время войны отошел от этого дела. Странно было возвращаться сюда после того, как я побывал на фронте. Война выбила меня из строя.
Он закрутил свои жидкие усики.
— Пенсию получаете? — спросил Майкл.
— Ни одного пенни! Сейчас мне нужна работа на свежем воздухе.
