— Сколько осталось до финиша?
— Двадцать пять миль. Скоро первый знак будет.
Оскар еще раз взглянул на спидометр, прикидывая по скорости движения и оставшемуся пути, как сложится дальнейшая борьба.
— Если русские уйдут хотя бы на две минуты, это верные пять минут в командном зачете. Но до финиша еще крутить да крутить…
Снова щелкнуло радио.
— «Молочная-Первая»… «Молочная-Первая» — «Ко всем службам!» Гонщики опять все вместе.
— А ты говорил! — Оскар с превосходством взглянул на Жаки. — Школа — она, брат, всегда школа. Роже не просто ас! У него голова мудрого старца на молодых плечах.
— Положим, не на таких уж молодых…
— Не крючкотворствуй, Макака!
Они снова умолкли. Мимо промчалась машина прессы. Репортеры явно стремились уйти пораньше на финиш и встретить гонщиков уже там, говоря языком корриды, в минуту правды…
— Между прочим, веселенькая получается у Крокодила ситуация, — сказал Жаки. — Две бабы сразу: сумасшедшая жена и любовница!
— Мадлен — обычная женщина.
— А что такое обычная женщина? Которая сидит на телефоне дольше, чем на диете?
— Перестань! Я и сам не понимаю, зачем ему под старость жену тащить на гонку вздумалось! Никогда сентиментальности за ним не замечалось.
Наверно, это было случайным совпадением, но именно в ту минуту Крокодил тоже думал о Мадлен! Прочно устроившись во втором десятке, почти машинально крутил педали, отложив обострение, борьбы на последние метры. Он был уверен, что выиграет спринт непременно. Давно и внимательно приглядываясь к головке «поезда», Роже прикинул — массового финишного спринта не миновать.
«Вот там, на последней прямой, и разберемся».
Финишные метры Роже всегда представлял четко, они как бы отпечатывались у него на особом планшете, И в этом сказывался большой опыт.
— Роже поймал себя на том, что быстро, слишком быстро привык мыслить в милях, даже не привык, а так, подобно запрограммированной машине, переключился на новую измерительную систему. Молодые ребята еще путаются, а он, много раз выступавший и в Англии, и здесь, на Американском континенте, оперировал обеими мерами совершенно свободно. Вот уже поистине — наш дом там, где мы чувствуем себя самими собой.
«Человек — существо неприхотливое! Еще и не к такому приспосабливается! Только к приезду жены мне вряд ли удастся привыкнуть! И что с ней во время гонки делать? Одни переживания… Надо попросить Жаки взять шефство над Мадлен. Пусть хотя бы в нашей „техничке“ едет! Э, да баловство это все! Ну о чем с ней здесь говорить? Домой ненадолго вырвешься и то на первый вечер разговоров не хватает! Вот жена Олдина все за него делает — ему остается только педали крутить! И пресса и деньги — все на ее плечах. Как бы мне иногда хотелось сказать: „Всеми своими победами я обязан жене!…“ Вранье и есть вранье… Когда я посвятил Мадлен победу на этапе в своем первом „Тур де Франс“, она даже не поняла, что это такое…
