Торжинцы относились к этому обычаю очень серьезно, хотя сами в общем не знали, кому именно приносят жертву.
Такие контрасты удивляли Егорышева. Ему казалось странным, что из мчащегося над Землею космического корабля можно увидеть чумы и соболя, которого жгут на костре во имя неведомого бога. Галя и Юра не удивлялись.
— Это все даже очень понятно, — заметил Юра. — Не успевают люди за ракетами, ничего не попишешь! Шибко уж скорость большая у ракет. Одни вырываются вперед, живут уже сейчас по законам коммунизма, другие еле-еле из капитализма вылезают, а третьи даже для рабовладельческого строя непригодны, им в каменном веке жить надо… Я говорю, конечно, не про торжинских охотников, они, пожалуй, ближе к коммунизму, чем некоторые лица с высшим образованием…
— Это он меня имеет в виду, — сердито сказала Галя. — Хамство какое!
— На воре шапка горит! — спокойно заметил Юра.
Егорышев жил в колхозе уже пять дней. Строганов не возвращался. Егорышева удивляло, что никого это особенно не волнует.
— Срок еще не вышел волноваться! — объяснил Томашевич. — Строганов человек бывалый, ружье у него есть, порох тоже, прокормится! Он и раньше задерживался. Он ведь не только рисовать сюда приезжает…
— А зачем же еще? — спросил Егорышев.
— Точно не скажу, он об этом помалкивает, но думаю, что-то ищет!
— Ищет?
— Ну да, камни какие-то в рюкзаке приносит, рассматривает в лупу, травит кислотой. У Алки целую бутыль кислоты извел. Но она не в обиде. Строганов ее портрет нарисовал, она этот портрет матери послала в Хабаровск.
Егорышев был убежден, что не дождется Матвея. У него было такое предчувствие.
На шестой день он зашел в правление и сказал председателю:
— Дайте мне лошадь и ружье. Я поеду навстречу Строганову. Дорога тут одна, не разминемся.
Мангульби не удивился.
— Пойдем, я для тебя сам лошадь выберу, — сказал он.
Председатель вывел из конюшни смирного мерина с опущенными, как у собаки, ушами, похлопал его по морде и сказал:
— Кормить его не надо, сам еду найдет, привязывать тоже не надо, не убежит. И зверя почует. А зовут его Кавалер.
Охотничье двуствольное ружье и патроны дал Егорышеву Юра Томашевич. Он помог упаковать в кожаную вместительную сумку консервы, галеты и соль, проверил, не забыты ли спички и трут с огнивом.
— Правильно, поезжай навстречу!—одобрил он. — Чего тебе здесь томиться? Строганов чумовой, он там и зазимовать может, так ты его быстрей увидишь. Кроме всего прочего, там сейчас красотища, осень, сопки от морошки красные, как на Марсе, тебе, москвичу, в диковинку, а если ты храбрый, в Чертовой луже искупаешься. Водичка там будь здоров, холодней Деда Мороза, но зато, говорят, кто той водички хлебнет, сто лет проживет…
