— Он меня тунеядкой назвал, я даже сперва не сообразила, что это такое, — вставила Галя.
— В колхоз мы не заходили, не хотели крюк делать, — продолжал Юра. — Поселок-то не на самой Унге стоит, а на притоке, Безымянка называется, километров десять в сторону от нашего пути. Мы думали, Синее ущелье близко, а оно оказалось далеко. Сутки идем, вторые идем, уже еле ноги волочим, а вокруг снег, да горы, да сосны. Из-подо льда черная вода хлещет, дымится, как кипяток. Того гляди, оступишься — и каюк! А по берегу не пройдешь, в снегу потонешь. Спальный мешок только у меня был, она свой дома оставила, в первую ночь я ей этот мешок предложил, она не взяла, и просидели мы до рассвета у костра, не спали, а мешок на снегу валялся. Зато на вторую ночь, не сговариваясь, втиснулись оба в этот мешок и уснули как убитые. Правда, Галка вела себя очень плохо, бессовестно прижималась, ерзала и дышала в ухо.
— Вот нахал! — возмущенно перебила Галя, с наслаждением слушавшая рассказ мужа. — Все было совершенно наоборот.
— Добрались до ущелья на четвертые сутки к вечеру, голодные, замерзшие, грязные и оборванные, как лешие. Глядим, на горе костры горят, но чтобы до них дойти, надо Чертову лужу пересечь, а лед тонкий, трещины по нему бегут, и темнота — глаз коли.
— Из скалы там ключ бьет, а чуть пониже Унга разливается, это место и прозвали Чертовой лужей, — объяснила Галя. Она успела прибрать со стола, вымыть посуду и теперь вытирала тарелки полотенцем.
— Ждать утра было невмоготу, я сломал две елочки, одну сам взял, другую Галке дал, и пошли мы через Чертову лужу. Я впереди, она сзади. Через несколько шагов я загудел в трещину, но елочка зацепилась за лед, и Галка меня вытащила. Потом она провалилась. Так мы по очереди ныряли, раз пять, пока, наконец, не выбрались на твердое место, мокрые, одежда сразу заледенела, стала как стеклянная, и поползли на сопку. Галка ползти не хочет, засыпает, пришлось мне раза два ее стукнуть.
— Я упала и заснула, а он меня по щекам нахлестал, — сказала Галя.
— До костров все же не доползли, свалились. Но, к счастью, нас заметили и подобрали. Раздели догола, растерли снегом, потом горячим медвежьим жиром, закутали и заставили съесть еще по тарелке этого самого жира. Противный — ужас! Делать нечего, съели. А утром проснулись — хоть бы что! Только кости ломит. Дали нам охотники ведро медвежьего жира, и отправились мы в обратный путь. На этот раз добрались без приключений.
