Только мы успели встать на место, как из-за излучины реки, двигаясь по течению Припяти, показались три большие ладьи.
— Вон, Добря, видишь? На носах головы змеиные — значит, варяги те ладьи строили, — тихо прошептал Славдя.
— А ты почем знаешь? — посмотрел на него с недоверием Гридя.
— Правду Славомир говорит, — вступился Побор. — Варяжские это ладьи. Зовут они их драккарами. Я тех драккаров насмотрелся. Когда с князем Нискиней, дедом твоим, Добрыня, да с Хольгом[13] Киевским на хазаров ходили. Умен и хитер был старый варяг. Древлянский стол уважал. Не чета Ингварю. Этот все нахрапом норовит… А в драккарах, похоже, не варяги. У тех по бортам червленые щиты, а у этих разномастные. Русь это. Худо дело. А вон и конница. Сразу видать, полянская. Плащи-то алые. В лесу приметные. Не то что наши.
И верно. По берегу черно-кровавым пятном растекалась конница, на ходу разворачиваясь в боевые порядки.
— А мне хоть варяги, хоть поляне, — сказал Куденя, лучший лучник старшей дружины, — только бы не егозили сильно…
— Чисто ты не попадешь, — подшутил кто-то. Но ответить Куденя не успел.
— Стрелы на тетиву! — крикнул болярин.
— Не по Прави поступают, — удивился я[14], когда увидел, что неприятель не собирается останавливаться.
Ладьи даже прибавили ходу. Стало видно, как на концах весел вспенились белые барашки.
— Ни переговорщиков, ни поединщиков не будет? — спросил Славдя.
— А что им Правь? — ответил Побор. — Они, видать, знают что творят…
— Хорошо идут, — вздохнул Гридя.
— Шибко, — отозвался Побор. — Видно, спешат к предкам своим на ужин успеть, — и засмеялся.
И лучники подхватили этот смех. Я тоже смеяться начал. И понял: со страху это. Никто ж не знал, кто после этой битвы в землю Древлянскую вернется, а кто уже к вечеру в Ирии за стол с пращурами сядет. Неизвестность. Вот что страшнее всего…
— Куденя, ты кормчих на драккарах на себя бери, — распоряжался болярин. — Они за щитами хорониться станут, бей промеж них. Без кормчих ладья, что конь без всадника. Звяга и Ерш, вам задача особая. Высматривайте, кто в коннице управляет. И чтоб стяг Полянский еще до битвы на земле лежал. Ясно?
— Да что ты, Побор? В первый раз, что ли?
— В первый не в первый, а напомнить не помешает. Первая лодья — реку кроет. Остальные — конницу. И не подставляться. У них небось тоже лучники имеются.
Между тем полянская конница рассыпалась на два отряда. Первый скоро шел вдоль берега реки, метя ударить между передовым полком и полком левой руки. Второй, прижавшись боком к лесу, направлялся прямиком на полк правой руки. А ладьи, выйдя на середину Припяти, старались обойти нас, чтобы сидящая в них русь смогла ударить нам в спину.
